Ни денег, ни оружия, ни оборудования типографии «разветвленная организация» так и не дождалась. Между тем надо было кормить тех же кронштадтцев, проживавших нелегально в Петрограде. Их было человек 20, и на еду только, по словам Таганцева на допросах, требовалось около 8 миллионов рублей в месяц. И чтобы не остыли боевые штыки, Таганцеву приходилось продавать личные вещи.
Вот и все преступные деяния «Петроградской боевой организации». Так почему же столь жестоко расправились с домохозяйками, телеграфистами, студентами? Ответ один – расправа диктовалась обстановкой!
Шел 1921 год. Гражданская война, на первый взгляд, закончилась. Но заканчивалась ли?
В марте подавлен Кронштадтский мятеж. В Тамбовской губернии маршал Тухачевский воевал против крестьян. С Урала сообщали о массовых волнениях, в Поволжье наступал жестокий голод, бастовали в крупных городах фабрики и заводы. И ответ у большевиков на это был один – террор! А опыт был.
В 1918 году местью за покушение на Ленина, убийство Урицкого был расстрел 500 заложников только в первую ночь после выстрела в последнего. Было и теоретическое обоснование светочей коммунизма К. Маркса и Ф. Энгельса: «Существует лишь одно средство сократить, упростить... кровавые муки родов нового общества, только одно средство – революционный терроризм».
И в такой обстановке появляется целая подпольная организация! Грех не сделать ее «боевой»! А что во главе ее стоит профессор, так это только добавляет пылу следователям – «эти интеллигенты всегда считают остальных быдлом, и мы им покажем!» А что до доказательств, так только дайте срок. Уже тогда учились видеть в каждом несогласном шпиона, тогда польского или английского. Вот строка из показаний В.Н. Таганцева:
«...После приезда в Москву я получил известие, что дома (в Вышнем Волочке. – 3.Т.) был обыск и оставлена засада... засада сидела, ловила приходивших, потихоньку реквизировала вещи (убавляла ценности. – 3.Т.), причины были для многих непонятные, в особенности когда попал курьер Сапропелевого комитета, принесший от академика Ольденбургского находившуюся у последнего рукопись отца (Н.С. Таганцева. – 3.Т.), показавшуюся весьма контрреволюционного содержания, ибо там был разбор «Двенадцати» Блока с бунтарскими, как известно, рифмами. Курьер имел несчастье походить на поляка, называться Болеславом и обладать фамилией Гиль, служившей явным указанием на связь с англичанами».
И далее Таганцев показывает: «Для других слухов... о поисках меня как англо-польского шпиона не было никаких оснований».
Поясним, что Гиль, приехавший в Залучье, был обыкновенным курьером, доставлявшим корреспонденцию из Петрограда, но никакой не тайный! Таковым его сделали во время допросов Таганцева.
Как же вышли на подпольную организацию? Да элементарно – через агента Петроградского ЧК!
В Финляндии, в форту Ино, жили интернированные спасшиеся после кронштадтского восстания моряки. Изолированные колючей проволокой, отрезанные от всякой жизни, они легко поддавались на агитацию, и некоторые возвращались в Россию, пополняя нелегальные организации. Часть из них заполнила и «пятерки» таганцевской организации с помощью... агентов ЧК. Те тоже вели свою работу. Один из чекистов боцман Паськов пользовался неограниченным доверием. Служил он на линкоре «Петропавловск», где во время восстания располагался ревком. Переправлял он через финскую границу родственников белогвардейцев, а из Ино – матросов в Петроград.
И вот чекисты решили, что плод созрел. Паськов доложил о курьерских пунктах на финской границе и что в Петроград идет один из троих руководителей тайного центра Ю.П. Герман по кличке Голубь. Шестнадцать большевиков во главе с Корвин-Круковским, также внедренным в организацию Таганцева и не скрывавшим факта работы в ЧК, отправились в деревню Галатов, дабы схватить курьеров. Но один из них, Бологов, сделал ноги, а Ю.П. Герман был ранен и умер, не приходя в сознание, несмотря на все старания доктора Колосова, предусмотрительно включенного в команду чекистов.
У Германа обнаружили образцы листовок к петроградским рабочим, записную книжку с множеством адресов, в том числе и В.Н. Таганцева, а также рукопись князя Ухтомского о состоянии музейного дела в Советской республике. И с этого начал крутиться маховик арестов, катком прокатившийся по Петрограду. Паськов назвал всех матросов, а Корвин-Круковский порхал по Питеру из квартиры в квартиру и под предлогом помощи узнавал всё новые и новые адреса заговорщиков. Комиссия ЧК ночи напролет допрашивала арестованных и заполняла казематы на Гороховой, 2.
О заговоре по проводу доложили Дзержинскому, а тот сообщил Ленину, и уже 5 июня Ильич пишет записку председателю Госплана Кржижановскому: «По секрету: в Питере открыт новый заговор. Участвовала интеллигенция. Есть профессора...»
Вождь еще не знает имя главного заговорщика, и ему скоро придется проявлять «революционную принципиальность». Старшего Н.С. Таганцева арестовали сразу и конфисковали личные вещи. А вот за младшим пришлось посылать конвой в Залучье, где Владимир Николаевич находился в командировке. Вместе с женой его поместили на Гороховую, 2. Детей отдали в приют, но оттуда трехлетнюю Агнию и пятилетнего Кирилла забрали на воспитание родственники. Н.С. Таганцева вскоре выпустили, и он стал хлопотать за сына, безуспешно пытаясь узнать причину ареста. Имущество вернули ему по распоряжению Ленина, но не сразу.
Тем временем волны-разговоры о крупном заговоре в Питере вырастают до девяти баллов. И это, несмотря на мнение следователей ПетроГубЧК Губина и Попова, ведших дело. Вот что они писали: «...Не имея определенного названия, организация не имела и определенной, строго продуманной программы... как не были детально выработаны и методы борьбы, не изысканы средства, не составлена схема... Действительно, несмотря на то, что само возникновение организации можно считать январь-февраль с. г., т. е. незадолго до кронштадтских событий, наличный состав организации имел в себе лишь самого Таганцева, нескольких курьеров и сочувствующих... Таганцев указывает новые способы борьбы – установление полного контакта и нахождение общего языка между культурными слоями и массами. Таганцев и его группа находили возможным объединиться с лицами буржуазной ориентации и социалистами далекого будущего, признавая за основу программы сохранения советского строя...»
Следователи не очень лестно отзывались о личности руководителя заговора: «...K чисто практической работе был не способен, поэтому и провалил организацию в самом ее начале... Таганцев кабинетный ученый и мыслил свою организацию теоретически».
Но это мысли следователей, а не вождей революции. Тем всё надо укрупнить, возвести. Да и испуг от Кронштадтского мятежа, восстания на Тамбовщине не прошел. И Дзержинский готовит в Политбюро строго секретный доклад ВЧК «О раскрытых и ликвидированных на территории РСФСР заговорах против Советской власти в период мая и июня 1921 года». В докладе первой из антисоветских организаций названа «Петроградская Боевая Организация во главе с профессором Таганцевым». Внимательно слушает «железного Феликса» пятерка Политбюро (В. Ленин, Л. Троцкий, Г. Зиновьев, В. Молотов, Л. Каменев). Пристально за делом следил сам Ильич.
В связи с «грандиозностью» дела бледными выглядят полученные доказательства Губина и Попова, и их отстраняют. В кресло следователя садится особоуполномоченный при Президиуме ВЧК Яков Соломонович Агранов. Но и у него не сразу получается «раздуть дело». Сорок пять суток сидел в «пробке» № 2 второго корпуса на Гороховой В.Н. Таганцев и молчал. В ночь с 21 на 22 июня он пытается повеситься на скрученном полотенце, но его вынимают из петли, чтобы потом... расстрелять.
Как пишет в одной из статей о «Таганцевском заговоре» Ф.Ф. Перченок («Звенья», вып. 1, 1991 г.), Агранов вызвал Таганцева на решительный допрос и предложил компромисс: Таганцев дает полное сознание и выдает всех причастных к делу лиц, Агранов гарантирует облегчение участи арестованных. Таганцев определенного ответа не дал. Тогда Агранов в резкой форме заявил, что дает на размышление три часа и если не получит положительного ответа, то расстреляет всех виновных и невиновных без разбора. Этот метод предвосхищает Агранов у «ежовщины» 37 – 38 годов, в рукавицы которого попадет и сам. Через три часа Таганцев вызван, и после двухчасового разговора был подписан злосчастный договор между профессором Таганцевым и особоуполномоченным ВЧК Аграновым. Существование этого договора требует проверки, но коль его опубликовал А.И. Солженицын в «Архипелаге ГУЛаг» (ч. 1, гл. 8), факт договора подтверждает профессор А.И. Горбов, арестованный по этому же делу, стоит привести его полностью:
«Подписанный по обоюдному согласию председателя выездной комиссии ВЧК Агранова и главы объединенных организаций Союза «Возрождения России» и «Молодой России»:
«Я, гражданин Владимир Николаевич Таганцев, признаю себя виновным: 1) в активном выступлении против Советской власти, 2) в организации антисоветской группы, 3) в организации членов нового правительства, на случай переворотов в России, 4) в объединении союза «Возрождения России» и «Молодой России», 5) в принятии главенства и руководства в ПБО.
Я, Таганцев, считаю себя глубоко заблуждавшимся и теперь ясно вижу, что новая экономическая политика Советской республики ведет Россию на новую и здоровую дорогу, сожалею, что много людей ввел в заблуждение, и, благодаря мне, они должны понести тяжелую участь.
Я, Таганцев, сознательно начинаю делать показания о нашей организации, не утаивая ничего, буду говорить о наших задачах, целях и взглядах на будущее и не утаю ни одного лица, причастного к нашей группе. Всё это делаю для облегчения участи участников процесса.
Я, уполномоченный ВЧК, Яков Соломонович Агранов, при помощи гражданина Таганцева, обязуюсь быстро закончить следственное дело и после окончания передать в гласный суд, где будут судить всех обвиняемых.
Я, Агранов, обязуюсь, в случае исполнения договора со стороны Таганцева, что ни к кому из обвиняемых, как к самому Таганцеву, так и к его помощникам, даже равно как и к задержанным курьерам из Финляндии, не будет применена высшая мера наказания.
Заведующий секретно-оперативным отделом Республики и уполномоченный ВЧК Агранов».
Договор читал и подписываюсь –
В. Таганцев.
Петроград, 28 июля 1921 г.»
Маховик террора, раскрученный в 1937 – 38 гг., еще не набрал обороты, но уже тогда подминал под себя правых и неправых. И увеличивает их число В.Н. Таганцев. Примечательно, что никто не говорит о выколачивании пытками показаний – это придет в поздние годы. Не должно быть и влияния психотропных препаратов – их тогда просто не было, хотя на это очень похоже. Видимо, хорошим актером был Агранов и сверхнаивным, доверчивым Таганцев: он просто попался на удочку. |
