Общительный и любознательный сенатор не замыкался в раковине юриспруденции. В числе его друзей и знакомцев было немало столичной интеллигенции, и не назовешь случайным его участие в литературном фонде «Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым». Основанный в 1859 году И.С. Тургеневым при участии Л.Н. Толстого, Н.Г. Чернышевского, А.Н. Майкова, Н.А. Некрасова и других фонд собирал пожертвования, организовывал концерты, спектакли, издавал книги. Каждый год переизбирался председатель, его товарищ и члены комитета. Н.С. Таганцев трижды становился членом комитета, шесть раз – председателем и одиннадцать раз – товарищем председателя. Между тем в разные годы членами комитета фонда бывали И.С. Тургенев, В.Д. Григорович, В.Г. Короленко, В.М. Гаршин, К.М. Станюкович... Какие имена!
А еще в 1879 году, в 36 лет, Н.С. Таганцев был среди ученых России, встречавших И.С. Тургенева, приехавшего на родину. И именно ему доверили произносить приветственную речь писателю на обеде, устроенном в его честь.
Верно служа монархическому правосудию, букве Закона, Николай Степанович сохранил человечность и проявлял гуманизм, если того требовали обстоятельства. Именно он принял М.А. Ульянову, приехавшую хлопотать об облегчении участи старшего сына, преданного суду за покушение на жизнь государя. Таганцев написал записку прокурору судебной палаты Э.Я. Фуксу, от которого зависело разрешение свиданий. Как мы помним, хлопоты матери стали бесполезными: старший Ульянов не покаялся. Вот и еще узелок на память.
Итак, главным делом жизни Н.С. Таганцева стало Уголовное уложение, из восьми томов проекта которого четыре были подготовлены им, а два раздела – в значительной части. И он же сопровождал прохождение проекта на всех этапах: участвовал в совещаниях при Министерстве юстиции, был в составе Особого совещания при Государственном совете во время рассмотрения проекта Уголовного уложения, возглавлял комиссию для составления дополнений к проекту. Окончательное же утверждение Уголовного уложения состоялось в марте 1903 года, через восемь лет после передачи его проекта в Министерство юстиции.
Примечательно, что труд Н.С. Таганцева оценивался даже не российскими мерками. Один из рецензентов, профессор А.Ф. Кистяковский, пишет: «Оценивая материал, употребляемый автором, мы в одном не можем согласиться с почтенным нашим товарищем по науке: он наименовал свой труд – Курс русского уголовного права. Этим именем Курс может быть назван разве потому, что он написан русским профессором: с философской точки зрения, он должен быть именован так: Курс уголовного права, мы прибавили бы... общего. Уважаемый профессор имеет в виду глубину, информативность, широту охвата действующего права зарубежных стран, что позволяет применять Курс профессора Н.С. Таганцева в разрезе изучения и применения уголовного права не только в России».
К тому времени Н.С. Таганцев уже первоприсутствующий (председательствующий) в Уголовном кассационном департаменте Сената. И вот настал грозный, разломный для страны 1905 год. Правительство под напором революционных сил вынуждено пойти на ограничение самодержавия, создавать представительные учреждения. Николай Степанович включен в состав Особого совещания для разработки проектов законов об изменении государственного строя, учреждения первого в России парламента – Государственной Думы и преобразования Государственного совета в «верхнюю палату».
Узнал Николай Степанович об этом в Залучье, куда приехал отдохнуть на лето. А вернее, поработать в сосновой тиши над своим детищем – Уголовным уложением. Законопроект утвержден государем, но не действует. Правительство вводит то военное положение, то усиленную охрану общественного порядка, и нормально действующего нового свода законов не получается.
«Как же подтолкнуть Уложение, заставить работать?» – думал Николай Степанович 17 июля 1905 года на веранде своей мызы, когда принесли срочную телеграмму, в которой сообщалось о его избрании в состав совещания по выработке закона о Государственной Думе.
Участвуя в работе по изменению государственного строя, Н.С. Таганцев придерживался умеренных взглядов. Уже тогда он видел слабость самодержавного строя, который потом, по его словам, «пал так быстро, так легко, на удивление всему миру, свидетельствуя, как подгнили, казалось, крепко ушедшие в землю корни».
Будущий «сюртук» манифеста 1905 года об учреждении Думы был сшит из пяти проектов, один из которых – Н.С. Таганцева. И значительная часть «ткани сюртука» именно его. Настроения и убеждения Таганцева отражает вот какой абзац, включенный в манифест: «...Призывая благословение Господне на труды уважаемого нами Государственного установления, мы с непоколебимою верою в помощь Божью и в непреложность великих исторических судеб, предопределенных божественным промыслом дорогому нашему отечеству, твердо уповаем, что с помощью Всемогущего Бога и единодушными усилиями всех своих сынов Россия выйдет с торжеством из постигших ныне ее тяжелых испытаний и возродится в запечатленных тысячелетнею ее историей могуществе, величии и славе».
Позади споры, нервные обсуждения, закончившиеся приведением к единому знаменателю проекта закона о создании Государственной Думы. Но чувство неудовлетворенности не оставляло Николая Степановича, когда покидал он стольный город. Охапка свежих французских журналов с остросюжетными детективами и романами уложена в саквояж, и дымный паровоз везет его снова в Вышний Волочек, а со станции Заречье экипаж доставляет в любимое Залучье, к семье.
Он отдыхает от юриспруденции в прочтении замысловатых приключенческих сюжетов, покрякивает снисходительно, когда писатель выводит на страницах не очень умного злодея или сыщика, и очаровывается тонкими психологическими ходами автора при раскрытии сложных преступлений...
Жизнь в Залучье идет своим чередом, и только делегация из Вышнего Волочка однажды нарушает его послеобеденный отдых. Его просят выступить на благотворительном вечере в дворянском клубе в пользу губернского детского приюта сирот – детей солдат, погибших в войне с Японией. Он знаменитость и привлекательная фигура для такого вечера. Отказать Николай Степанович не мог. |
