| VI. Продолжение прогулок по городу |
Прежде всего нужно очертить границы города середины прошлого, XX, века.
На Зуевке от висячего моста, слева от стеклозавода «9 Января», были дома, а справа сплошной кустарник, ближе к дамбе – посаженный молодой сосновый лесок. Далее граница тянулась примерно так: сеносклад и артель металлистов на Фроловской ветке за 8-й Пролетарской служили пограничьем, за которым до Кашарова слева был сплошной заболоченный кустарник, а справа, на Быковой горе, виднелись постройки воинской части. Дальше до поселка Кирова (завод «Дубитель») граница подрезала наискосок Пролетарские, и к Новому Федово (Московское шоссе) она выходила не на 8-ю Пролетарскую, а на 5-ю. Далее поселок Кирова, а за Тверецким каналом, уже за чертой города, стояла бойня (мясокомбинат), здесь граница уходила недалеко от Фроловской ветки. Вдалеке хорошо просматривался монастырь, далее граница поворачивала к старому Пятницкому кладбищу, дальше просматривалась Чкасова гора, совершенно пустая, с нее открывался вид на Казанский монастырь уже со стороны колокольни. Ни жилого массива, ни ОЭЗ в те времена не существовало. Далее шла небольшая застройка по улице Рабочей до переезда через железную дорогу в районе спичечной фабрики Базлова. В этом месте позднее выстроили школу №1 (МЮД), дальше дома образовывали ул. Шмидта квартала на два. Затем расстилалось поле, город заканчивался домами на две семьи из красного кирпича, построенными еще Рябушинским для рабочих. Далее простиралась пустошь до самой Цны, т. е. района Баумана не было. От железнодорожного вокзала, куда выходил Казанский переулок, вся территория нынешнего сквера представляла одноэтажные частные дома, а ближе к вокзалу стояли двухэтажные дома, построенные, видимо, для железнодорожников. Территория, обращенная к Шалоге, была застроена одноэтажными частными домами до 7-й школы. Болото Шалоги занимало большую площадь, чем сейчас. Небольшая застройка была по Казанскому переулку и Садовой улице до зеркальной фабрики, дальше дома тянулись по набережной к железной дороге, по Ямской – до поворота на «Авангард»». Кошачий край (современный район между мостами через Цну и Шлину) представлял собою небольшую застройку на берегу Цны, примыкая к Ямской, а вся остальная территория – поросшую кустарником долину. За поворотом на «Авангард» открывался
пустырь, а вдали виднелись деревни Горка и Борозда.
На «Паркоммуне» застройкой ограничивалось пространство от Бейшлотской набережной до улиц Народной и С. Разина. Я хорошо помню, что однажды мы с дедушкой вышли по Бейшлотской набережной к мостику через Цну у больницы и впереди и слева увидели огромное поле, засеянное рожью, а прямо в отдалении корпуса «Пролетарского Авангарда». Слева, на взгорье, вдалеке виднелась деревня Шишково (современная улица Чехова).
Перейдя Жуковский мост у старой бани, идя по самой набережной Цны, на нижних камнях можно было разглядеть выбитую дату «1786» – год облицовки набережной камнем при Екатерине II. На набережной росли деревья и стояло приличное количество простых деревянных скамей. Перед первым мостиком через Обводный канал и перед мостиком со стороны Ванчаковой линии стояли вертушки, которые, видимо, не пропускали скот на церковный остров. Напротив, за Цной, располагались острова. В мое время они уже пустовали, а в довоенное и дореволюционное – были заполнены штабелями сплавного леса, поступавшего с верховьев Цны.
Полуостров от Солдатского моста (из Жуковщины в Солдатскую) был занят Гортопом – организацией, занимавшейся распиловкой древесины и снабжением населения дровами. Мы часто забредали туда зимой, чтобы выпросить каких-то досочек для своих детских игр и поделок. Попасть на эти острова можно было только со стороны дома Анжу на улице Подбельского, по наведенному мосту, а на острове стоял маленький поселок из нескольких одноэтажных домов и одного двухэтажного, с огородами. По этому большому острову можно было пройти к протоке на малый остров, обращенный к торговым рядам. Эти острова искусственного происхождения, а протоки-затоны были вырыты, чтобы барки, не прошедшие по осени навигацию, зимовали здесь до весны.
Перед Богоявленским собором к нынешней спасательной станции был пристроен тир. «Вольные стрелки» частенько вместо мишеней тренировались в стрельбе по церковным крестам и надкупольным яблокам.
Пройдя под Петербургским мостом, попадали на берег Цнинского канала напротив Горсада. Там вечерами, совершая моцион и променад, гуляла вышневолоцкая публика среднего и пожилого возраста, иногда целыми семьями. Кто-то сидел на многочисленных скамейках, кто-то фланировал взад и вперед по этому отрезку набережной под звуки духового оркестра, игравшего в Горсаду, под благодатью прохладных летних вечеров.
Горсад в то время играл для горожан значительную роль. Он был огорожен высоким забором и со стороны улицы Подбельского, и со стороны Пожарной набережной. Некоторое время вход в Горсад был платным по вечерам, а потом ввели плату только на танцплощадку. На этом небольшом тенистом пространстве располагалось большое количество развлекательных объектов. Так, справа от главной дорожки со стороны входа с Пожарной набережной у канала, около лесенки к воде, располагался павильон, голубой снизу, с белыми резными колоннами и перилами, для чтения газет и журналов, которые здесь же и выдавались, и для игры в шашки и шахматы. Дальше примерно такой же павильон с тремя «крыльями» (двумя боковыми вдоль канала и одним выходящим к дорожке) занимала чайная, где можно было напиться чаю и слегка перекусить бутербродами. В следующем павильоне была бильярдная с четырьмя средними столами и одним большим, а еще дальше располагалась танцплощадка с крытой овальной сценой, на которой сидели оркестранты. С левой стороны от дорожки располагались в последние годы работы Горсада детский автодром, тир и детская круговая железная дорога. В мое детство этого не было. У стены 6-й школы находились взрослые качели, напротив них стояло несколько силомеров, дальше была детская карусель, а еще дальше детские качели, горки – детский городок. Посередине Горсада располагался летний кинотеатр, на месте бывшего собора Петра и Павла; в нем в дневное время демонстрировались кинофильмы (от бывшего алтаря храма и бывшей кинобудки остался остов из красного кирпича). Справа от кинотеатра находилась открытая летняя эстрадная площадка со сценой, прикрытой от непогоды полусферой, белой изнутри, а снаружи арбузного раскраса – в зелено-белую полоску, рядами скамеек для зрителей. Здесь читались лекции, проходили концерты, выступления артистов. По всей территории Горсада размещались многочисленные скамейки.
Как бы продолжением Горсада с дореволюционных времен являлась территория на левой стороне Осташковской в квартале от улицы Подбельского до Некрасовского переулка перед поселком водников. Там сохранился ковш старого русла Цны, перегороженного дамбой, ведущей к бейшлоту. Сейчас этот ковш зарос, а раньше широкая протока связывала его с Цной за поселком водников, поэтому вода проточная и чистая. Вдоль Осташковской и Островской линии шли аллеи со скамейками. На самой кромке ковша также располагались скамейки для зрителей – зимой ковш использовался как каток. Выдавались коньки, был небольшой буфетик, играл духовой оркестр. Летом здесь катались на яликах. Каждое начало лета на этом месте открывался купальный сезон в Вышнем Волочке. Проходило это так. Со стороны Цны вплывала в ковш стилизованная ладья со Стенькой Разиным. Выплывала на середину, появлялся Степан с княжной на руках и под звуки известной песни бросал ее в воду. Таким образом, сезон считался открытым. Увы, я этого уже не застал, слышал только предания, но каток и купанье частично сохранились. На углу ковша, где на Осташковскую выходит Некрасовский переулок, бил ключ, считавшийся святым, поэтому над ним стояла маленькая деревянная часовенка, здесь в летнее время отдыхающие утоляли жажду. Поселок водников был значительно благоустроен пленными немцами в конце войны и в послевоенные годы. Они пробурили артезианскую скважину (в городе таких несколько), сровняли ландшафт, построили несколько домов.
За «водниками» остался как памятник сердюковской поры гранитный бейшлот. Однако рядом с ним, поближе к демидовским складам, располагался еще и деревянный водосброс, засыпанный впоследствии.
Если от бейшлота идти к Тургеневскому переулку по берегу, то в небольшом скверике можно было увидеть бюст Пушкина, выполненный руками школьников в студии Дома пионеров. Этого периода сохранились памятники Лермонтову у 5-й школы, Пушкину и Крылову сразу за Новотверецким каналом – там, где когда-то находилась конечная остановка автобуса №4.
Как уже говорилось, город был очень зеленым, но особенное восхищение вызывал Тургеневский переулок, когда-то выходивший на Садовую площадь перед Горсадом и Петропавловской церковью. В послевоенный период его перегородили корпусом, связывающим учительский институт (современная 6-я школа) и здание тубдиспансера (современный детсад). В мое время внутренний дворик этих зданий был обнесен кованой оградой (часть ограды Казанского монастыря).
Если свернуть налево по Осташковской и дойти до угла Подбельского, то далее по Осташковской с правой стороны просматривается двухэтажный громоздкий дом купца Болотина – владельца Ключинского стеклозавода (с/з-д «Красный май»), а еще дальше видно старое здание больничного городка и современное здание ЦРБ. До революции вся территория этого района, называемого Островом, была заселена в основном вышневолоцкой элитой: окрестными помещиками, высшими чиновниками, священнослужителями, врачами, учителями и именитым купечеством.
На улице Подбельского, на правой стороне, мы видим здание бывшего суда. Вообще-то, этот дом выстроен местным предпринимателем Федоровым для своей возлюбленной. Вся территория вокруг дома и Осташковская были сплошь засажены сливовыми деревьями разных сортов – говорили, что сливы обожала федоровская пассия. Дом сложен из федоровского кирпича – с клеймом его кирпичного завода, также как и кирпичная стена вокруг усадьбы и домик садовника на углу Осташковской и Подбельского. Там его возлюбленная дожила в окружении сливовых деревьев до революции. Потом исчезла. Дом был национализирован и поделен между несколькими семьями. На втором этаже жили мать с дочерью. Однажды они затеяли ремонт своей комнаты и под обоями между окнами обнаружили нишу с кувшином, полным золотых монет. Боясь, что об этом прознают соседи, мать наладила продажу монеток в Москве какому-то ювелиру, а однажды этот ювелир сам напросился к своим клиентам. Во время посещения он закупил несколько монет, и клиентки оставили его ночевать. Ночью он чем-то подпоил их, а когда на следующее утро они пришли в себя, то ни ювелира, ни всего золота уже не было. Это событие наделало много шума в довоенном Волочке.
Дальше располагалась старая почта, выполнявшая и функции районного автовокзала.
За поворотом на Ленинградское шоссе взгляд упирался в двухэтажное здание, стоявшее перед Климушинской лавкой. Оно принадлежало г-же Малофеевой, построено было для публичного дома. На первом этаже располагался трактир с танцзалом, а на втором номера. Там, где сейчас мостик у Горсада, когда-то располагался водосливной полушлюз, которым так восторгался Радищев в своем «Путешествии из Петербурга в Москву». Сейчас об этом напоминает памятный камень, установленный к 300-летию Вышневолоцкой водной системы.
Если двигаться по набережной в сторону Венециановского сквера, слева выделяется импозантный деревянный дом с флагштоком над верандой – это бывшая дача купца Морозёнкова, когда-то стоявшая на водохранилище за сердюковским домом в дачной местности. Дом связан, по легенде, с именем Шаляпина – как страстного рыболова его приглашали на рыбалку с Сергеем Рябушинским и Федоровым. Дом был перевезен в город и поставлен на это место уже в советский период, когда дачный поселок на водохранилище национализировали и ликвидировали.
Сразу же за улицей 9 Января мы видим угловое трехэтажное здание, когда-то принадлежавшее именитому городскому голове Ванчакову. А прямо от этого здания с высокого берега на Остров был перекинут первый вышневолоцкий деревянный высокий мост, изображенный на гравюрах XVIII в. Иванова, Галактионова, Пальмквиста. Дом Ванчакова вплотную примыкал к 6-й школе, а дальше начиналась парадная городская застройка центральной части города.
Венициановский сквер (бывший Ленинский, ранее – торговая площадь) с трех сторон был обнесен низеньким заборчиком, а позднее невысокой металлической решеткой. Со всех четырех сторон в него вели входы, обрамленные кирпичными белыми тумбами, от которых шли дорожки к центру. Самая парадная и красивая часть сквера располагалась в центре, где заборчик полукругом огораживал бюст В.И. Ленина – главный монумент вождю в городе, считавшийся одним из первых памятников в Тверской области, выполненный в стиле конструктивизма. Перед ним благоухала очень нарядная клумба. От памятника шла аллея с многочисленными скамейками и двумя парами львов, вывезенных из какой-то вышневолоцкой усадьбы.
В той части сквера, где сейчас ставят елку, располагалась полукруглая эстрада со скамейками для зрителей, а напротив, где сейчас эстрадная площадка и сцена, находилось здание чайной, посещаемое гуляющей публикой. У каждого из четырех входов в сквер стоял киоск. В центре находился фонтан, который после установки памятника А.Г. Венецианову засыпали и превратили в клумбу. Этот фонтан, простенький по устройству, представлял собой поднятое кольцо, из которого вверх устремлялись невысокие струи воды (в городе еще было еще два фонтана, о которых речь пойдет ниже). Близ фонтана для ребятни продавали петушки и газированную воду; в одной из стеклянных «колонн» был налит сироп, в другой – газированная вода. За три копейки можно было испить стакан шипящей сладкой, с сиропом, водички, а за копейку – шипящую газированную, уже несладкую, воду. Сюда же в голубой тележке привозил свою продукцию и мороженщик, который продавал мороженое, выдавливая его небольшими порциями, по 50 граммов, из металлического стаканчика и, чтобы удержать его, выдавал два вафельных кружочка. Потом стали продавать вафельные стаканчики с мороженым и брикеты по 200 граммов или эскимо на палочке.
На центральной аллее на самом берегу канала также располагалась нарядная клумба, в центре ее находилась небольшая скульптурка двух детей, выполненная в Доме пионеров в детской студии. До войны на месте, где сейчас находится батут, стояла парашютная вышка. В те времена страна активно культивировала спорт и авиацию через секции ДОСААФ. Даже здание 1-й школы имени МЮД (Международного юношеского движения) было выполнено в виде планера.
Если из Ленинского сада выйти мимо Первых торговых рядов на проспект Советов (Екатерининскую улицу), то сразу попадали на шоссе Москва – Ленинград, в центре города трасса проходила через Санкт-Петербургский мост. Дорога была мощенная булыжником, у скверика за снесенным Казанским собором (здание нарсуда) стоял очень симпатичный павильон для пассажиров. У самых рядов, на углу, находился квадратный голубой книжный киоск. К нему каждый день ровно в 9.00 приходил высокий подтянутый старик с седой бородой, в длинной, до пят, черной шинели. Он покупал здесь газеты и журналы. По нему можно было сверять часы. Это был Андрей Мёдов, вышневолоцкая знаменитость, делавший революцию в городе.
Храма уже не было, не было и часовни в честь Александра Второго, а со стороны набережной выступали камни фундамента. Мы ребятишками, прослышав как-то о подземном ходе, якобы проложенном из храма в монастырь, пришли под вечер с лопатами и в сумерки стали искать этот ход. Но были тут же изловлены милицией, лопаты у нас конфисковали, записали адреса, мы же были отправлены по домам. На следующий день инвентарь был выдан родителям со строгим предупреждением, чтобы впредь этого не делали, и было сказано, что подземного хода никогда не существовало.
Вместо храма между торговыми рядами, чуть в отдалении от красной линии, стоял памятник Сталину, причем не в традиционном его воплощении – шинели до пят, а в гимнастерке и галифе. Эта скульптура, большая, бетонная, была выкрашена серебрянкой. Памятник и подход к нему обрамляла аллейка из акаций, вокруг памятника была небольшая квадратная цветочная клумба и несколько скамеек. После XXII съезда КПСС памятник ночью снесли и сбросили в Тверецкий канал или Цну. Во время малой воды силуэт его выступал, поэтому пришлось доставать фигуру со дна и куда-то увозить.
Проспект Советов был самой широкой улицей старого города, и чувствовалось, что это парадная улица. В последнем квартале перед Казанским проспектом она была сплошь застроена каменными домами, а два следующих квартала вплоть до подворья Николо-Столпенского монастыря обрамлены либо наполовину каменными (низ кирпичный – торговый, верх деревянный), либо нарядными деревянными купеческими особняками. Там, где начинался плавный изгиб проспекта в сторону моста, на правой стороне в глубине расположено двухэтажное здание, в котором когда-то работала артель, или мелкая фабрика, музыкальных инструментов. На ней делались балалайки, домры, детали к гармоням. У нее был филиал на Казанском проспекте. Двухэтажное здание (там, где был магазин «Женские товары», а сейчас «Магнит») напротив медучилища так и называлось –
«гармонная фабрика».
Здание подворья очень долгое время стояло заброшенным, пока местная власть не превратила его в пивбар, просуществовавший практически до ликвидации советской власти. За подворьем город вскоре заканчивался, но Екатерининская улица мощеная тянулась дальше до самого Казанского монастыря, где круто поворачивала налево к южному входу в монастырь.
Если от подворья возвращаться по Московской, то между нею и улицей Сиверса на улице Паркоммуны можно было увидеть небольшой городской пивзавод (где сейчас здания «О, Кей дома»). На пересечении Московской и Рабочей слева и поныне сохранился один из домов прославленного живописца, близкого к передвижникам, Фирса Сергеевича Журавлёва, последние годы жизни прожившего в Вышнем Волочке, умершего здесь и похороненного на кладбище Казанского монастыря. Дом весьма презентабельный для города, двухэтажный, с аркадами на нижнем этаже, где, возможно, были въезды в каретные сараи, и с некогда обширным садом за домом.
На противоположной стороне Московской наискосок, в двухэтажном каменном небольшом здании находилась фабрика елочных игрушек. Во времена детства елка украшалась детьми вместе с родителями. На нее вешали конфеты, пряники, печенье, пастилки, яблоки и самодельные игрушки, самодельные гирлянды и звездочки и снежинки на окна. На фабрике делали
елочные игрушки и карнавальные детские маски – картонные, из прессованной ваты и стеклянные. Объем выпуска был небольшим, но в течение года продукция накапливалась и распродавалась в предновогодние дни. Почти у выхода с Московской улицы на Казанский проспект слева, сразу же за торгсином, у дома с высоким крыльцом, я помню, в голодные годы правления Н. Хрущева выстраивались очереди за мукой и крупой. Номера записывались химическим карандашом на руках, приводили детей, чтобы побольше отовариться.
Если вернуться к нарядной остановке у торца торговых рядов, то здесь можно было сесть на первый в Вышнем Волочке автобус, выпущенный в начале пятидесятых годов. Автобус марки «ГАЗ» был небольшой, с одной дверью впереди, открываемой водителем. Пассажиров было мало, часто это были мы с матерью, водитель и кондуктор. Автобус ходил по маршруту: железнодорожный вокзал – Центр у рядов – проспект Советов – Московский мост – через болото – до 3-й Пролетарской – дальше по 3-й, поворачивая на Цнинскую набережную, – по Жуковскому мосту – на Школьную набережную, вворачивал у павильона остановки – дальше снова на вокзал, делая кольцо. Несколько позднее кольцо расширили за счет маршрута по Осташковской, проезда через бейшлот к воротам фабрики «Паркоммуны», а оттуда по Солдатскому мосту, далее по Цнинской набережной, по Жуковскому мосту (уже исключив проезд по 3-й Пролетарской, Московскому мосту и проспекту Советов), возвращаясь к павильону остановки, далее на вокзал.
Наш путь продолжается по Казанскому проспекту. Прежде всего следует остановиться у двухэтажного деревянного здания, выкрашенного в коричневый цвет, первого в Волочке автовокзала, который располагался на углу Казанского и К. Маркса, там, где сейчас торговый комплекс «Ника». В качестве дорожного транспорта, сменившего лошадей, в те годы использовались грузотакси. Это были обычные грузовики, в основном ГАЗ, в кузовах которых к бортам крепились скамейки для пассажиров, грузовики были крытые, для того чтобы пассажиры не вылетали из такого транспорта и для защиты от непогоды. Пользоваться этим средством передвижения – сплошное мученье, удобнее были попутки: в них можно ехать в кузове, держась за деревянный борт кабины. Но машин в то время было очень мало, и мы, мальчишки, загадывая каждый свою цифру на номере, зарабатывали щелбаны за проигранную цифру или выигрывали.
Улица Садовая, пересекая Казанский проспект, полностью оправдывала свое название. Это была граница города. Дома на этой улице, начиная от Цнинского канала до улицы Кобликова, выходили не на красную линию, а были утоплены в глубине, перед ними зеленели сады. Там, где сейчас здание Главпочтамта, раньше стояли два высокие двухэтажные дома, а перед ними росли старые дубы. Там мы собирали желуди, пытались их даже жарить и есть, но из этого ничего не вышло. Дальше до самого вокзала шла череда в основном деревянных одноэтажных домов, прерываемая зданиями техникума, медучилища, поликлиники, 7-й школы и остатками старой мельницы напротив нее.
Так мы добирались до вокзала, где современная часть площади, занятая остановкой автобусов, была застроена магазинчиками и домами, привокзальная площадь ограничивалась фонтаном перед входом и территорией вокруг него. Привокзальный фонтан – это вышневолоцкая достопримечательность, не столько по художественной ценности, сколько по отточенной ухоженности. Фонтан всегда работал, вокруг было чисто, ухожено, клумба пышно цвела, была прополота, а цветы с весны до поздней осени обновлялись. Само здание вокзала – уникальное, единственное на протяжении всей Октябрьской (Николаевской) железной дороги, связавшей две столицы. Два конечных вокзала, Петербургский и Московский, выстроены в 1845-1849 гг. архитектором Высочайшего двора Константином Тоном, все остальные вокзалы на трассе – по проекту Рудольфа Желязевича (в Любани, Малой Вишере, Окуловке, Бологом, Спирове, Твери, Клину). Наш вышневолоцкий, выстроенный в стиле псевдоготики, скорее всего, был рожден в мастерской Николая Бенуа или Георга Кракау. И действительно, вокзальный комплекс – здания самого вокзала по обе стороны дороги и водонапорная башня на холме – чем-то отдаленно напоминает староанглийскую загородную усадьбу.
По железнодорожным переходам (автомобильного виадука через железную дорогу тогда не было) попадали в район Вышневолоцкой, «вотчину» хлопчатобумажного комбината. Здесь, напротив школы МЮДа, в начале улицы Шмидта располагался небольшой рынок со стойками и навесами для торговли.
А на улице Советской, в районе современного Дома культуры, в парке за больницей находился знаменитый клуб имени К. Маркса. Он был в ведении ХБК, а еще раньше это была зона отдыха, созданная С.П. Рябушинским. От всего этого сохранились старые парковые липы, окружавшие когда-то здание клуба, одноэтажное, деревянное, но уютное, с разными секциями для отдыха. После национализации ряда дворянских гнезд (в основном на Удомельщине) сюда поступили полотна живописцев, работавших в тех местах, потом изъятые в Калининскую картинную галерею. Перед самим клубом – может быть, самый интересный в Волочке скульптурный фонтан «Самсон» (но не аналог Петергофского). Когда-то тенистые аллеи парка и помещения клуба были заполнены в выходные дни и гуляющей и развлекающейся публикой.
Еще одно примечательное место на Вышневолоцкой связано с именем С.П. Рябушинского. Чтобы попасть туда, нужно пройти по Красной улице мимо бани и ТЭЦ до проходной ХБК. Справа от нас откроется здание конторы фабрики Рябушинского – внушительное двухэтажное строение из красного кирпича, с нарядными решетками, поддерживающими козырек у входа, и лестница с перилами на второй этаж, с богатыми кафельными полами. А если пройти строго на север примерно метров 400, то слева на взгорке за маленькой рощей откроется и сам дом Рябушинского, построенный в духе модерна (это место называли еще Живановой дачей, инкубатором, птицефабрикой). За домом и рощицей просматривается Цна в ее нижнем течении. Это местечко когда-то представляло собой удивительно очаровательный уголок, но время стерло всё очарование.
Вновь возвращаемся к вокзалу и, двигаясь вдоль полотна железной дороги по улице Октябрьской, проходим в середине квартала между Красных Печатников и Рабочей еврейское кладбище, такой романтически запущенный уголок, где в числе аптекарей, врачей, финансистов покоится Николай Михайлович Аксаков – юрист, скрипач, художник (ученик С. Жуковского), участник оркестра В.В. Андреева, знакомец Ф. Шаляпина, руководитель детского струнного кружка в клубе К. Маркса, директор и преподаватель детской музыкальной школы, знавший Н.П. Богданова-Бельского, В.К. Бялыницкого-Бируля, А.С. Степанова. Могилу Аксакова окружают захоронения именитых вышневолоцких еврейских фамилий: Сипайло, Земель, Раухваргер и др.
Двигаясь по улице Рабочей от железнодорожного вокзала, через три квартала попадаем на Пятницкое православное кладбище, где на горе находится самый старый храм Волочка – Преображенский, конца XVIII века. Кладбище очень долгий период находилось за чертой города или на его границе. На старых дореволюционных открытках виден этот кладбищенский холм в отдалении от города за луговым пространством. (Когда-то в Волочке было три кладбища. Одно из них в сквере напротив Успенской церкви и школы №9. Второе – в районе улиц Луначарского, Крестьянской и Солнечных. А третье, иноверческое, протестантское, находилось в районе пионерского лагеря на водохранилище; позже там была костровая поляна пионерлагеря «Медик».) Слева перед входом на кладбище и сейчас еще стоит деревянный одноэтажный дом, в котором в 50-х годах проживал Федор Иванович, то ли священник, то ли дьякон, который по просьбе прихожан отпевал усопших. Над входом, на воротах, раньше находилась икона Параскевы Пятницы, именем которой названо кладбище.
Сейчас это кладбище заброшенное, к тому же странно запущенное и неухоженное, а пятьдесят лет назад было совсем другим. Во-первых, открытым (действующим), во-вторых, чистеньким и обихоженным, в-третьих, эстетически приятным для глаза. Участок от входа и до церкви тогда еще был не разграблен, и на нем слева и справа по главной дорожке шла череда богатых захоронений купеческого, чиновничьего, интеллигентного люда. Сейчас от них остались лишь крохи. Это надгробия Большаковых, Пантюшкиных, Сергиевского, Бителёвой и несколько других. Есть в этом некрополе одна удивительная могила, находится она на главной аллее, ведущей к храму, уже на самом подъеме. Здесь похоронена надворная советница госпожа Вода, прожившая большую жизнь – длиною около 130 лет. Когда-то над этой могилой стояли два одинаковых беломраморных памятника, точеные, красивые, на могиле ее и ее мужа. Потом в период массового разграбления, в 70 – 90-е годы, один памятник исчез, а на его месте появился стандартный крест. Второй памятник выкрашен в грязно-розовый цвет – видимо, для того чтобы он избежал участи первого. За могилой долго ухаживали. Как-то раз, подойдя к ней, я увидел двух пожилых женщин, красящих крест и красивую кованую ограду. Поинтересовался, правильные ли даты на кресте, получил утвердительный ответ.
В глубине кладбища располагается территория мусульманского некрополя, а рядом с ним было братское захоронение и отдельные могилы умерших в госпиталях во время Великой Отечественной войны. |
