По словам Фердинанда Врангеля, который не только учился с Анжу, но и дружил с ним, было только два-три хороших учителя математики, а ради экономии с ними занимались плохонькие, доморощенные, из гимназистов. Учебников почти не имелось, и всевозможные науки да художества почти не преподавались – ограничилось всё математикой.
В этих условиях Петр со товарищи, сумели устоять от искушения предаться кадетской вольности. Решили они не лгать ни в чем и словами «честное слово» подтверждать истину сказанного. Стоять за слабых и смирных против драчунов-силачей, не терпеть насмешек нахалов. Воспитывая силу воли, Петр зачастую отказывал себе в любимых кушаньях, не залеживался в постели дольше назначенного даже в неклассные дни, подвергал тело тренировкам и телесным неприятностям от холода.
Эта закалка ох как потом пригодилась в странствиях по ледовитым просторам Севера! Меж тем служба шла своим чередом. Через четыре года учебы кадет произведен в гардемарины и изучает специальный курс морских наук. Изучает сознательно и очень успешно. Прилежание, пытливость в изучении наук позволили гардемарину стать унтер-офицером, а 21 июля 1815 года он пожалован в мичманы, как и его друг Фердинанд Врангель. Из Морского корпуса Петр Федорович выпущен вторым по успехам, первым был Врангель. Два иностранца признаны лучшими учениками – это ли не признак полного отсутствия дискриминации по национальности. Да и посмотрите фамилии, под чье начальство поступил мичман П.Ф. Анжу: фрегатом «Автроил», где Анжу прослужил без малого пять лет, командовал капитан-лейтенант Бодде. А когда эскадра пошла в Кадикс, чтобы передать испанскому правительству 5 кораблей и 3 фрегата, ею командовал А.В. фон Моллер. Команды кораблей, в том числе и П.Ф. Анжу, возвратились в Россию летом 1918 года на наемных коммерческих судах.
Петр Федорович продолжал служить на Балтике и в 1820 году произведен в лейтенанты. Тем временем возвратился из экспедиции вокруг света его друг Ф.П. Врангель, и два лейтенанта назначены начальниками экспедиций по описанию берегов Северного Ледовитого океана. Какое-то фатальное доверие лейтенантам! До Анжу и Врангеля берега Ледовитого океана описывали тоже лейтенанты: Прончищев, Ласиниус, Дмитрий и Харитон Лаптевы.
Описывать берег от реки Оленек до Индигирки поручено Анжу, а к востоку от Индигирки до мыса Шелагского* – Ф.П. Врангелю. Предприятие многотрудное и первое в своем роде, ибо открытия тогда напоминали этакий кивок промышленников на Север: «Там видел землю!» И названия у северных островов были в честь промышленников – острова Ляховские («честь решительного открытия принадлежит купцу Ляхову»); Фаддеевский (на нем первое зимовье поставил промышленник Фаддеев); Бельковский открыл мещанин Бельков. И только Новая Сибирь названа патриотично, да остров Котельный прозвали в память оставленного там одним из промышленников медного котла.
Была еще одна притягательная сила тех широт. Севернее вышеназванных островов мещанин Санников якобы видел землю, которую мы все знаем по фантастическому роману В. Обручева «Земля Санникова». Ее-то и мечтал открыть и описать лейтенант Анжу. Посылая две экспедиции на Север, император Александр I решил поставить точку в вопросе отделения Азии от
Америки и увенчать свое царство новыми открытиями.
В марте 1820 года экспедиция отправилась из Санкт-Петербурга и достигла Устьянска 1 октября того же года. В отряде Анжу находились штурманские помощники И.А. Бережных и П.И. Ильин, медико-хирург А.Е. Фигурин, матрос Игнашез да слесарь Воронков. Снаряжение экспедиции состояло не только из хронометров, термометров, секстантов, зрительных труб и прочих измерительных приборов, но и книг, таблиц. Кроме изданных «Путешествия Биллингса и Сарычева (с атласом)», «Записок Адмиралтейского Департамента», в которых была статья о плавании российских моряков по Ледовитому морю, в кожаном мешке тщательно берегли копии журналов М. Геденштрома и С. Андреева, еще не изданных, с картами, и описи берегов Ледовитого моря из всех журналов. На снаряжение обеих экспедиций было истрачено 66079 рублей 63 копейки.
Путешественники поступили под высокое покровительство генерал-губернатора Сибири М.М. Сперанского. О значении покровительства Сперанского хорошо сказал позже Ф.П. Врангель: «Всем, что экспедиция совершить успела, обязана она мудрым распоряжениям Его Превосходительства: без его особенного и сильного покровительства, предприятие рушилось бы в самом начале от недостатка местных способов».
Всю зиму отряд Анжу сидел в Устьянске, бывшем остроге, состоящем из трех рубленых изб да двух якутских юрт. Пришлось потеснить семьи двух мещан, занимающихся промыслом |
