Лобашев Вадим Константинович
		коренной вышневолочанин. Более 20 лет работает преподавателем общественных дисциплин. Как краевед изучает жизнь и творчество художников, связанных с Вышневолоцким краем.

Середина девятнадцатого столетия – порубежное время в истории нашего Отечества. В тот период Россия находилась на переломе: меняется социально-хозяйственный уклад страны – от устоявшихся крепостных отношений, через великие реформы Александра II, к многоукладности жизненного бытия россиян; в политической жизни все больший вес поучают представители «третьего сословия» – разночинцы; с демократизацией общественных институтов во внешнюю политику указующего Петербурга приходит искусство дипломатии; духовность, настоянная на православии, все более размывается светскими течениями; культура на взлете: литература, архитектура, прочно утвердившие себя не только на национальном, но и европейском уровне, способствуют расцвету и в других сферах – в музыке, балете, живописи, театре, прикладном искусстве. Все это представлено блистательными именами, олицетворявшими эту эпоху, перечислять которые нет необходимости, ибо они и так на слуху.
На этом фоне весьма ярко и колоритно высвечивалась фигура Василия Александровича Кокорева, пользовавшегося широкой известностью и в деловом мире, и в правительственных кругах, и в общественно-либеральной среде. Популярность его была весьма велика, с известной долей основательности его прочили «кандидатом в министры финансов». Человеком он был далеко не ординарным, с противоречивыми чертами характера. В оценке М. Погодина, И. Аксакова, И. Мамонтова, К. Каверина, Ф. Вронченко, Д. Менделеева это человек с живой игрой ума, многообразными талантами и твердым характером, обладающий утонченной цивилизованностью, остроумием, ловкостью и великолепной самообразованностью. С точки зрения радикально-революционного крыла – А. Герцена, Н. Огарева, Н. Чернышевского и Н. Добролюбова, – карьерист, способный на ложь и подкуп, любящий лесть, это «горох с маслом», «шампанское с квасом и рассолом», «золотой лапоть» (действительно, в домашнем кабинете Василия Александровича на столе стоял лапоть, отлитый из золота, как символ происхождения и карьеры хозяина). Тем не менее современники прекрасно понимали значимость этого одного из ярчайших «рыцарей» первоначального накопления капитала; и судьба Кокорева заслуживает того, чтобы на ней подробнее остановиться.
В истории развития экономики, особенно в переломные годы, весьма большая роль принадлежит торгово-промышленным кругам, ибо этот слой населения является катализатором экономических прорывов. Дворянство и священство как ведомые силы нации того времени менее предрасположены к новациям в деятельности в силу традиционных жизненных канонов своего бытия, почти автоматически обеспечивающих их жизненное благополучие. Крестьянство, особенно крепостное, полностью зависит от своих владельцев, а посему и инертно к любым нововведениям. Торговцы, купечество, наоборот, полностью зависят от итогов своей работы, а посему их деятельность, а соответственно и жизненные принципы более гибкие. Именно они порождали самородков, которые существенно изменяли те сферы хозяйствования, в которых они были сильны (судьба М.И. Сердюкова тому яркий пример). К вышесказанному следует добавить, что в купеческой среде наиболее продуктивным было крыло старообрядческого вероисповедания. Еще Макс Вебер в своем труде «Протестантская этика и дух капитализма» вывел закономерность, что сторонники этих ветвей христианского вероучения более предрасположены к активной поступательной деловой деятельности, ибо в основе их бытия лежит жизненный аскетизм, отторжение предопределения судьбы («Богу угоден тот, кто сам, своими руками создает на земле свое счастье». Ж.Кальвин), понимание «принципа причинности бытия, индивидуализм и т.д. Русский послениконовский «протестантизм» имеет свои особенности, ибо вызрел не на Магдебургском праве, т.е. вольности и свободах городов от своих суверенов, а в условиях государственного прессинга и социального бесправия «подлого сословия», к коему относилось и купечество. Отсюда следует, что отечественные пионеры капитализма находились в гораздо более жестких условиях, чем их одногильдийцы в Европе. От них требовались изворотливость, сметка, хитрость, умение чувствовать ситуацию, приспособляемость и т.д. в борьбе за выживание в условиях беззакония, произвола правящего бюрократического аппарата.
Торгово-промышленный класс по своему происхождению весьма неоднороден: это потомственные торговцы, выходцы из мещан, ремесленников, крестьянской среды (образчик последних великолепно очерчен в рассказе «Хорь и Калиныч» у И.С. Тургенева из «Записок охотника»). История их первоначального капитала не менее многолика: наследственный капитал, личное постепенное накопление, финансовая поддержка наиболее сметливых, карточный выигрыш (по этому поводу М.И. Пыляев в «Старом Петербурге» пишет об одном купце: «В его кабинете, между разными картинами, висела золотая рамка со вставленною в нее пятеркой, в знак признательности, что она рутировала ему в штос, который он когда-то метал на какой-то ярмарке и выиграл миллион рублей, разбогатев тем самым и сделав свою купеческую карьеру») и т.д. Жизнь купечества прекрасно описана в пьесах А.Островского, рассказах И. Горбунова, романах П. Боборыкина и других писателей. Многие из них заявили о себе как выжиги, самодуры, жестокосердцы, прожигатели жизни, деспоты, хамы, неучи и т.д. Остались в памяти истории образчики купеческого самодовольного поведения: пресмыкательство перед вышестоящими и глумление над подневольными, семейная тирания, необузданный досуг. Так, например, золотопромышленник Харитонов, владелец великолепного особняка в центре Екатеринбурга, обожал выезды на санях с цыганами на свои заимки, не изменял этому правилу и летом, а для сего насыпались солью «снежные» дороги (благо соль добывали не так далеко в 400 верстах в Кунгуре). Но были и другие, основательные, степенные, создавшие свои династии и сделавшие славу России благодаря своей предпринимательской деятельности. К ним-то и относится наш герой – Василий Александрович Кокорев, сыгравший значительную роль в развитии промышленности и торговли.
Родился Василий Александрович 23 апреля 1817 года в Солигаличе Костромской губернии в семье купца средней руки. Его отец совместно с тремя братьями имел соляные колодцы и солеваренный завод, а побочно был сидельцем в винных лавках. Мать его была женщиной редких качеств, и всю свою жизнь Кокорев внимательно слушал ее советы. Семья была старообрядческая, принадлежавшая к беспоповскому согласию, и Василий Александрович до конца своих дней остался предан верованию отцов. Никакого систематического образования он не получил, нигде не учился, кроме как у старообрядческих начетчиков. Рано начав заниматься торговой деятельностью, приобрел необходимую в жизни опытность. Свои знания он усердно пополнял чтением, которому уделял много внимания и вошел в ряд людей глубокой культуры. Слыл хорошим оратором, красочно и остроумно, с меткими словечками, взятыми из рекламно-рыночного обихода, выражал свои мысли (воистину брать было откуда – словарь торговцев выдавал такие многогранные, меткие и яркие перлы, что диву даешься. Например, конфетчики из Вышнего Волочка непрерывно кричали: «Я из Вышнего Волочка, тетка Алена отказала 33 миллиона, не велела распылять, а велела сберегать! Кто желает участвовать в счастливой лотерее на конфеты, прошу пятиалтынный! Наш Волочек стоит пятачок, подходи, ученый и дурачок!»).
Материальное благополучие Кокорева началось тогда, когда он стал заниматься винными откупами. Дела у него пошли весьма успешно, он быстро составил огромное состояние и занял одно из первых мест среди откупщиков. С.И. Мамонтов в своих воспоминаниях называет его «откупщицким царем».

К.К. Штейбен. Портрет В.А. Кокорева. 1840-е

Что же представляла из себя эта система, позволявшая так быстро богатеть? Откуда появилась в действиях государств? Впервые после завоевательных походов Кира и Камбиза, когда на карте Передней Азии возникла грозная и обширная Персидская держава и цари, в целях лучшего управления, поделили страну на отдельные части – сатрапии, дав их наместникам – сатрапам значительные полномочия, в том числе и сбор податей и других доходов, в обмен на поддержку центральной власти в ее внутренней и внешней политике и отчисление оговоренных поступлений в царскую казну. Опыт Персии впоследствии использовался в Македонской и Римской империях, в Византии и Османской империи, индийских княжествах и ряде государств средневековой Европы.
В России откупа были введены в 15 – 16 веках, и наибольшее развитие получили таможенные, соляные, рыбные и винные. В 1705 году вводятся всеобщие и единые в стране откупа на винную продукцию, сначала в волостях и селах, и отдаются людям купеческого чина с питейным сбором от 100 до 1000 рублей, с подчинением вновь учрежденной в 1717 году Камер-коллегии (по казенным сборам). С 1722 года брать откупа на четыре года позволено только знатным людям купеческого чину, помещикам и грекам; с 1771 года Екатерина II дозволяет брать откупа даже крепостным по поручительству своих владельцев. Питейный доход, получаемый страной через откупщиков, вырос с 1194950 рублей в 1722 году до 6643760 рублей в 1771 году.
Откупщики, вступая в должность, принимали от своих предшественников по описи все кабацкие запасы – посуду, питие (оптовая продажа), винокурение, табак (розничная продажа), постоялые дворы, отдавая государству за свое владение и деятельность твердый годовой процент налоговых пошлин. С 1795 года окончательно утверждена единая откупная система для всей империи, устроенная по проекту Кандалинцова, по которому откупщики кроме выручки от продаж питей брали в свою пользу и выручку от продажи в питейных домах харчевых припасов.
Неудивительно, что откупщик пользовался неограниченным правом, и уже при Александре I им было велено состоять в особом покровительстве у губернаторов. По настоянию графа Гурьева в 1817 откупа были отменены из-за недоимок откупщиков и введена казенная продажа вина, но грабеж казны и народа, производимый чиновниками в питейном деле, заставили графа Канкрина 10 лет спустя вновь восстановить их. На торгах 1827 года общая сумма откупов дошла до 72 миллионов рублей, а к 1859 году достигла 160 миллионов. Понятно, что, заплатив на торгах за право откупа, откупщик не был внакладе, и, по примерному исчислению, ежегодный доход откупщиков простирался до 600 миллионов (суммарно). Всех же откупщиков, заведовавших питейным делом, среди 70-миллионного населения России в начале 1860-х годов было 216 человек. И всему этому благоденствию пришел конец 1 января 1863 года, когда винные откупа были окончательно отменены и заменены новой акцизной системой.
С 1833 года Кокорев сделался поверенным одного из откупщиков, начав свою карьеру на этом поприще. Осенью 1841 года он в качестве поверенного откупщика И.В. Лихачева представляет его интересы в Оренбургской и Казанской губерниях. В 1844 году, основательно освоив откупное дело, он обратился к тогдашнему министру финансов Ф.Н. Вронченко с конкретными предложениями о путях устройства неисправных откупов. Питейный доход в то время составлял мысль упорядочения откупного дела, и это приветствовалась финансовой администрацией. Результатом его поездки в Петербург было получение Орловского откупа с огромной задолженностью, которую за два с половиной года Кокорев полностью ликвидировал.
После этого в его распоряжение было передано 16 неисправных откупов из 53. Остальные по его рекомендации предоставлялись надежным лицам: Н.Ф. Мамонтову, Д.П. Шипову и другим. По откупам, управляемым Кокоревым, казна стала получать на 1,8 млн. рублей больше, чем при старом управлении. Естественно, к его советам все больше прислушивались в министерстве, а к его услугам регулярно обращался сам министр финансов. В 1847 и 1851 годах он привлекался к разработке откупных условий, «желая придать торговле вином увлекательное направление в рассуждении цивилизации», и выдвигал проект о замене торгов на выкупа (как главный источник злоупотреблений), а также мысль об откупном комиссионерстве. Питейный доход в то время составлял примерно 45% государственного бюджета, посему всякая мысль об упорядочении откупного дела приветствовалась финансовой администрацией. Василий Александрович стал сам действовать как откупщик-комиссионер. Дела у него пошли весьма успешно, и он быстро составил огромное состояние: свой капитал в 1860 – 61 годах он оценивал в 8 млн. рублей. Однако после отмены с января 1863 года откупной системы за Кокоревым остались огромные долги казне, которые ему пришлось выплачивать чуть ли не до конца жизни. Дело в том, что нажитые им деньги он размещал в различных создаваемых им предприятиях, рассчитывая на будущие доходы.

Став богатым человеком, Василий Александрович дал полный простор и своей энергии, и своей творческой инициативе. Грюндерская деятельность его (основание, учредительство чего-то) поражает своим размахом и разносторонностью. С.И. Мамонтов в письме сыну Кокорева в 1913 году, подчеркивал, что Василий Александрович был «крупным знатоком промышленного мира России и глубоко ей предан… Его неистощимой энергии была немыслима осторожность и колебания! Он создавал веру в себя. Он был искренен в начинаниях. Он увлекался лично и ясновидчески предусматривал свое торжество над недомыслием окружающих». Однако размах предпринимательства Кокорева превышал его личные средства и плохо соизмерялся с реальными возможностями внутреннего денежного рынка того времени.

В 1858 году Кокорев учредил общество Волго-Донской железной дороги с основным капиталом в 8 млн. рублей. Нельзя не заметить при этом, что при строительстве дороги допускался крайний произвол по отношению к рабочим, жившим и трудившимся в ужасных условиях, что вызывало массовые волнения. Факт этих злоупотреблений был признан даже самим Александром II в резолюции на донесения, где ядовито упоминалось о «лжефилантропии откупщика-литератора». А Н.Г. Чернышевский иронически-отрицательно относившийся к Кокореву, называл его «наш Монте-Кристо».
Побуждаемый высокопоставленными чиновниками, Кокорев взял на себя организацию компании для торговли с Персией и Средней Азией в 1857 году (как говаривал П.А. Валуев – директор департамента Министерства гос. имуществ, это предприятие было делом «торгово-политическим»). И действительно, впереди предстояла экспансия России в 1870 – 80 годах в Кокандское, Хивинское и Бухарское ханства, а также в Туркестан, с их присоединением к империи. Всячески покровительствовал этому делу и царский наместник на Кавказе князь А.И. Барятинский – и установлению «надежных торговых сношений в этом регионе, и постройке железной дороги между Каспием и Аральским морем, и в первом проекте строительства Закавказской железной дороги». Главной задачей товарищества, куда помимо Кокорева и С.А. Хрулева вошли Н.Ф. Мамонтов, Медынцев и совсем еще молодой С.И. Мамонтов, являлись приобретение и вывоз из Прикаспия хлопка, шерсти и бакалейных товаров. Центром торговли стал Астрабад с созданными в этом районе факториями. Ведение этих операций требовало значительных расходов, поэтому Кокорев добился правительственных субсидий.
Он был одним из пионеров русской нефтяной промышленности, создав еще в 1859 году в Сураханах (под Баку) завод для производства из нефти осветительного масла (керосина), при консультациях Д.И. Менделеева. Приобретя в 1872 году нефтеносные земли, два года спустя Кокорев, при участии П.И. Губонина, реорганизует завод в «Бакинское нефтяное общество» с основным капиталом в 7,5 млн. рублей. Однако и здесь его преследовал недостаток средств, тем не менее Василий Александрович все же создал крупнейшее нефтепромышленное дело в Баку, которое при его жизни на равных конкурировало с известными Нобелями.
Помимо выше перечисленного Кокорев в своей грюндерской деятельности в 1859 году организует Волжско-Каспийское пароходство «Кавказ и Меркурий», в том же году создает общество «Сельский хозяин». В начале 1860-х принимает участие в создании «Устава о золотом промысле». В 1868 году создает Московский купеческий банк, а два года спустя организует Волжско-Камский коммерческий банк, будучи до 1876 года его председателем. Банк сразу же занял видное место в русском финансовом мире. В 1870 годы утверждает Северное страховое общество и Северное телеграфное агентство; участвует в создании Русского общества пароходства и торговли «Океан», налаживая пароходные линии с США. Наконец, строит в Москве знаменитое Кокоревское подворье, где имеется гостиница и торговые склады, – сооружение стоимостью 2,5 млн. рублей (цифра рекордная по тому времени).
Вместе с Губониным строит на Урале горнозаводскую железную дорогу. Арендует казенный солеваренный завод в Перми и буквально перед смертью организует Каспийский коммерческий банк. Еще в 1863 году, будучи казанским 1-ой гильдии купцом, он добивался в московской Общей Думе права на создание в первопрестольной сети конножелезных дорог (конок) общей протяженностью в 57 верст, обещая построить в случае согласия два моста через реку Москву – Дорогомиловский и Краснохолмский.
В первые пореформенные годы Кокорев владел значительной недвижимой собственностью: дома в Петербурге и Москве и три имения общей стоимостью в 2,2 млн. рублей. Психология и мораль дельца пореформенного периода включала в себя «инструментарий» своего времени (да только ли своего?!): обман, подкуп, взятки и прочее. В конечном счете и Кокорев не являлся исключением из общего правила. Профессор математики и предприниматель Ф.В. Чижов, характеризуя две яркие фигуры того времени Н.И. Путилова и В.А. Кокорева, которых лично хорошо знал, писал: «У обоих для достижения цели все средства позволительны», замечая при этом, что «Кокорев умнее Путилова, а Путилов образованнее Кокорева».
Свою энергию и неудержимость с середины 1850 годов Кокорев приносит и в сферу культурной и общественно-политической деятельности, и этот интерес нельзя считать совершенно неожиданным. Будучи человеком незаурядным, пытливого и проницательного ума, обладавший острой наблюдательностью и большим запасом жизненных наблюдений, он органично и естественно вошел в общественную деятельность той поры. Сам он, объясняя свой разворот в сторону публицистики, заявлял: «Мне довелось изъездить Россию вдоль и поперек, многое услышать, многое подметить, и умолчать об этом я считал делом противоестественным».
Богатство жизненных наблюдений привело Василия Александровича к выводу о необходимости радикальных преобразований в стране. Ориентируясь на грядущую реформу в сельском хозяйстве, он выражал надежду, что «дворяне, перейдя из душевладельцев в землевладельцев, поймут важность устройства земледелия по способу европейскому и сделаются представителями выгод, от земли получаемых. Равно и крестьяне, сделавшись владельцами и арендаторами земли, примутся за обработку ее внимательнее, зная, что результаты их труда все принадлежат им». Для этого он предлагал на средства купечества выкупить усадьбы помещичьих крестьян с последующей их раздачей крестьянским семействам.
Высшей точкой его общественной карьеры был год 1856, когда Кокорев обратил на себя внимание торжественной встречей черноморских моряков, героев Севастополя в только что закончившейся Крымской войне. Это патриотическое действо, организованное Кокоревым, когда московское купечество публично в ноги кланялось защитникам Севастополя и произносились пламенные речи во славу героев России, нашло широкий общероссийский резонанс.
Вообще, период подготовки отмены крепостного права являлся временем расцвета общественно-политической деятельности и Кокорева. Поэтому вполне понятны связи его с московскими славянофилами. Однако при явных славянофильских симпатиях, особенно по отношению к Н.С. Аксакову и М.П. Погодину, он отдавал должное и другому либеральному течению тех лет – западничеству, оказывая материальную поддержку как «Русской беседе» (периодический орган славянофилов), так и «Русскому вестнику» (орган западников). По рекомендации известного московского профессора М.П. Погодина, на которого произвели сильное впечатление статьи Кокорева «Практические тропинки», «Вопросы и ответы», он был приглашен к графу Д.Н. Блудову, бывшему в начале царствования Александра II председателем Кабинета министров и президентом Академии наук, для их зачтения. В этих статьях по существу ставился вопрос о необходимости в России внутренних преобразований. Блудов, по словам самого Кокорева, согласился со справедливостью поставленных в них вопросах. Впоследствии статьи были опубликованы в «Русском вестнике» и «Санкт-Петербургских ведомостях».

Интерьер картинной галереи В.А. Кокорева

Взгляды его на крестьянскую реформу, сложившиеся под воздействием славянофилов и западников, преломились во мнении автора, где он как представитель крупной буржуазии говорит участникам дискуссии об общине: «Скажем в ответ на это и тем и другим: взмилуйтесь и дайте крестьянам ради Бога хоть немного пожить без всякой опеки; одним словом, возвратите жизни жизнь, и тогда все правила, какие нужно, выработаются сами… Дайте право заводить починки на пустопорожних казенных землях или на приобретенных покупкою, и тогда крестьянин распорядился устройством своего положения, как ему выгоднее и полезнее для всех».

Когда в Москве в Английском клубе был устроен обед по поводу опубликования рескриптов Александра II, Кокорев намеривался произнести речь по поводу реформ, напугавшую генерал-губернатора Закревского, и она осталась непроизнесенной, но была полностью напечатана в «Русском Вестнике» М.Н. Катковым, назвавшим его речь «поступком, который оценит вся Россия».
И на закате своей жизнедеятельности он пытался четко улавливать новомодные теории, естественно, преломляя их к своим вполне устоявшимся взглядам. Наиболее значимое произведение Кокорева «Экономические провалы в воспоминаниях с 1837 года» появилось в 1887 году. В нем автор призывал: «Пора государственной мысли блуждать вне своей земли, пора прекратить поиски за пределами России, давно пора возвратиться домой и познать в своих людях свою силу». Василий Александрович упорно продолжал твердить о необходимости думать о благе Отчизны, о процветании страны и ее народа; с горечью говорил об усиливающемся закабалении России со стороны западноевропейских стран. В то же время он воздал должное и российской бюрократии, тлетворное воздействие которой он испытывал всю жизнь. В одной из наиболее ярких своих статей «Миллион в тумане», опубликованной «Санкт-Петербургскими ведомостями», Кокорев заявлял: «Неужели в наше время еще нужно доказывать, что без человеческих прав люди не могут рассуждать ни о чем открыто и безболезненно… Очевидно, что прежде всего надобно дать крестьянам общечеловеческие гражданские права».

Академическая дача. Фото 1880-х гг.

Академическая дача

«Широкая благотворительность, коллекционерство и поддержка всякого рода культурных начинаний были особенностью русской торгово-промышленной среды» – так писал П.А. Бурышкин в «Москве купеческой», характеризуя отечественных предпринимателей. И действительно, Третьяковская галерея, Щукинский и Морозовский музеи живописи французских импрессионистов, Бахрушинский театральный музей, собрание русского фарфора А.В. Морозова, собрание икон С.П. Рябушинского, собрания картин В.О. Гиршмана, Е.И. Лосевой и М.П. Рябушинского, частные оперы С.И. Мамонтова и С.И. Зимина, Художественный театр К.С. Алексеева-Станилавского и С.Т. Морозова, театр Корша и кабаре «Летучая мышь Тарасова, архивы и коллекции исторического музея П.И. Щукина; М.К. Морозова и Московское философское общество, Н.П. Рябушинский и «Мир искусства», «Золотое руно» и «Голубая роза», а также поддержка С. Дягилева в его начинаниях, Найденовские собрания и издания по истории Москвы и т.д. Однако не надо забывать, что у истоков отечественного меценатства стояли К. Солдатенков (со своим издательством, «Щепкинской библиотекой» и картинной галереей русских художников, начатой еще в 1840 годы), Ф.Н. Прянишников, Г. Хлудов. С. Мазурин (коллекции русской живописи) и Кокорев, начавший собирать живопись в начале 1850 годов. В его коллекции были произведения как русских, так и иностранных художников. В 1862 году открытая им для публики галерея картин и прикладного искусства располагалась в особо для нее выстроенном здании и включала в себя свыше 500 полотен, в основном русской школы. Одного К. Брюллова было 42 полотна, 24 работы И. Айвазовского и ряд вещей знаменитых русских живописцев: Д. Левицкого, В. Боровиковского, Ф. Алексеева, Ф. Матвеева, В. Тропинина, О. Кипренского и многих других.
Интерес к его галерее был огромен, но тем временем это было событие неординарного значения, и посетители шли нескончаемой чередой. «Всякий, кто имел случай видеть московскую галерею Кокорева, – писал критик К. Варнек, – согласится с нами, что она составляет очень важное явление в нашей художественной среде… Все восемь залов первой публичной галереи в Москве, вместе с лекционным залом и трактиром, убраны богато и со вкусом. Мягкие диваны, красивая резная мебель в русском стиле, прекрасный паркет, столы с затейливой инкрустацией, бюсты мраморные и алебастровые, дорогие вазы, достаточный свет сверху».
К сожалению, ряд финансовых неудач заставили Кокорева распродать галерею в 1870 году в розницу. Часть купил П.М. Третьяков, благодаря чему тот и выдвинулся в число главнейших собирателей русской живописи; часть купил Александр III, тогда еще наследник престола; лучшие иностранные полотна приобрел Д.П. Боткин.
Но любовь к искусству у Василия Александровича не уменьшилась. Он по-прежнему любил общество художников и архитекторов, стоя в архитектуре у истоков «русского стиля» в эклектике.
С открытием в 1851 году железной дороги между Санкт-Петербургом и Москвой транзитное движение грузов по Вышневолоцкой системе стало уменьшаться и к концу 80 годов совсем прекратилось. Бойкое место у истока Мсты приходит в упадок, но возрождается снова уже в качестве важного художественного центра страны.
Летом Василий Александрович побывал в своем имении Александровское, как раз напротив того исторического дома через Мсту, где останавливался Петр I, а позднее в 1785 году Екатерина II во время ее знакомства с водным путем. Кокореву пришла мысль устроить здесь приют для бедных художников-академистов. Испытав сам жестокую нужду в молодости, он сочувствовал малоимущим студентам и желал помочь им в самом существенном – «сближением с природой содействовать развитию художественных дарований». В 1883 году Кокорев привозит в свое имение конференц-секретаря Академии художеств П.Ф. Исеева, с которым был давно знаком. Тот пришел в полнейший восторг. Трудно было найти более живописное место – для пейзажистов это был поистине клад. Выяснилось, что дом и прилегающий к нему парк принадлежат Министерству путей сообщения. После непродолжительных переговоров с ним было получено разрешение на аренду Академией художеств этой территории. Для предварительного осмотра и принятия в ведение Академии были командированы на Мстино профессор П.А. Черкасов и архитектор Кеннель, которые были совершенно удовлетворены осмотром. После этого последовало высочайшее соизволение на открытие Владимиро-Мариинского приюта.

Усыпальница Кокоревых, Малоохтенское старообрядческое кладбище

С получением разрешения все тут же закипело. И конечно же, душою всего этого предприятия был Кокорев, вникавший в каждую мелочь, субсидировавший перестройку участка приюта под нужды питомцев Академии художеств. За неделю до открытия он получил от президента Академии художеств великого князя Владимира Александровича должность попечителя приюта, а также просьбу открыть и освятить сие дело.
Наконец в воскресенье 22 июля 1884 года произошло торжественное открытие приюта, который по предложению попечителя был назван Владимиро-Мариинским в честь президента Академии и его жены. Содержание пансионеров и их досуг Кокорев взял на себя, восполняя нехватку академической сметы, построив «гигантские шаги», подарив библиотеку и лодку для катания по озеру. А ко второму лету он на свои средства оборудовал добавочные дортуары; построил обширную в два зала мастерскую и на самой вершине холма возвел красивый павильон с круговыми восьмиугольными балкончиками, с которых можно было обозревать окружающую местность во всех направлениях; соорудил паром для переправы через Мсту и докупил лодки.
Прибывший 1 июня 1885 года президент Академии остался в полнейшем восторге от посещения им академического приюта будущих художников. Великому князю многое показалось неожиданным и удивительным в обустройстве быта и отдыха пансионеров, он сердечно и тепло отблагодарил за это попечителя Василия Александровича, авторитет которого, и так сильный, после этого возрос еще более.
В 1887 году по настоянию Кокорева устанавливается строгое расписание посещения приюта профессорами Академии художеств: П.П. Чистяковым, И.П. Пожалостиным, В.И. Якоби, Н.Д. Дмитриевым-Оренбургским, А.Д. Кившенко, А.И. Куинджи и другими, – что по отчету Кокорева президенту знаменовало собой: «Художественные успехи были гораздо значительнее… чему академисты обязаны частому посещению приюта господами профессорами… передавая им во время свиданий указания относительно колорита и воздушной перспективы».
В конце 1880 – 90 годов создаются все необходимые условия для творчества на Академической даче. И в этом самая большая заслуга В.А. Кокорева, ее основателя и попечителя, сыгравшего заметную роль в истории русского изобразительного искусства. Основатель Академической дачи еще в 1887 году предсказал ей большое будущее в развитии национального искусства, что и подтвердило последующее столетие. Будучи в течение своих последних пяти лет бессменным и бескорыстным попечителем приюта, Кокорев завещал вырученные от продажи книги «Экономические провалы» деньги в пользу Владимиро-Мариинского приюта. Академия, понимая значение Кокорева, сделала его в 1884 году своим почетным членом. И вообще, деятельность этого замечательного человека и мецената достойна восхищения и должна занять почетное место в истории нашего изобразительного искусства.
Смерть В.А. Кокорева в 1889 году не прошла незаметной, хотя пик его широкой популярности был уже далеко позади. 23 апреля старообрядческая поморская община осиротела, и поморы, выделявшиеся на фоне столичной толпы необычными старорусскими одеяниями, вынесли из шикарного особняка на полотенцах дубовый гроб, долбленый, без единого гвоздя, и на руках донесли с Лиговского проспекта до Малой Охты. Фамильное захоронение Кокоревых до сих пор сохранилось в восточном углу старообрядческого Малоохтинского кладбища. Ряд столичных и периферийных газет поместили весьма пространные некрологи. "С его взглядами, – говорилось в «Новом времени» А. Суворина, – можно было спорить, можно было не соглашаться с ними, даже отрицать их, но они свидетельствовали о цельном, своеобразно сложившемся характере русского человека, который провел жизнь весьма деятельно … Он вкусил от жизни и сладкого, и горького и прошел ее небесцельно». Действительно, след оставленный Василием Александровичем Кокоревым в развитии российской торговли, промышленности, банковского дела, в общественной и культурной деятельности, весьма ощутим, и в памяти потомков сохранилось его имя как пионера многих прогрессивных начинаний и одного из первых представителей русской крупной буржуазии, желавших видеть свое Отечество сильным и процветающим".

Выступает В.К. Лобашов

1. Кокорев В.А. Воспоминания давно прошедшего, Русский архив, М., 1885, кн. 3, с. 310.
2. Кокорев В.А. Экономические провалы. СПб, 1887.
3. Кокорев В.А. Архив ЦГИА, Ф.789, оп. 11.
4. Указатель картинных и художественных произведений галереи В.А. Кокорева. Сост.: Андреев А.Н. М., 1863.
5. Баранов Ю. Академическая дача – «Русская провинция», №3 – 4, 1993.
6. Баранов Ю. Основатели Академической дачи, – «Вышневолоцкая правда», 4.08.1993.
7. Бурышкин П.А. Москва купеческая. М., 1990.
8. Варнек К. Письма из Москвы. – «Русский художественный листок», СПб, №29, 1869.
9. Исторические кладбища Санкт-Петербурга. Сост. Кабак А.В. и Пирютко Ю.М. СПб, 1993.
10. Панова Т. Кокоревская галерея. – «Художник», №8, М., 1980.
11. Прыжков Н.Г. История кабаков в России. М., 1992.
12. Пыляев М.И. Старый Петербург. М., 1991.
13. Романычева И.Г. Академическая дача. Л., 1975.
14. Русский самородок . В книге «Предпринимательство и предприниматели России – от истоков до начала 20 века», под ред. Сорокина А.К. М., 1997.
15.Гавлин М. Российские Медичи. Портреты предпринимателей. – М.1996.