От редакции: Евгений Иванович Ступкин живёт в г. Вышний Волочок Тверской области. Там наш земляк Михаил Сердюков (Бароно Имегенов) построил по воле Петра Великого, сподвижником которого он был, уникальный канал для снабжения только что построенной столицы Российской империи – Санкт-Петербурга, и этим вошёл в историю не только Тверского края, но и всей России.
В августе прошлого года Е.И. Ступкин провел 10 дней в Бурятии для сбора материала для своей будущей книги о гениальном русском гидротехнике, селенгинском бурят-монголе, побывал на родине Сердюкова в Селенгинском районе, в Кяхте. Сейчас готово несколько глав. С большим волнением он выносит на суд читателей нашей республики, особенно учёных, две части первой главы.

Эта глава во многом итог моей поездки в Бурятию в августе 2013 года. Именно тогда не просто прояснились ответы на многие вопросы, а сложилось иное видение того далекого времени, когда на берегах Селенги рос и мужал Бароно Имегенов, будущий сподвижник Петра Первого. Многое дали встречи с ведущими учеными и писателями Бурятии. И начиная свою книгу, приношу искреннюю благодарность всем, кто оказывал мне помощь, кто дал возможность посмотреть всё своими глазами, подышать воздухом малой родины, походить по земле, где прошли детские годы Михаила Ивановича Сердюкова. О том, как проходило мое знакомство с родиной главного героя книги, подробно рассказывается в заключительной главе «Семь дней на родине Сердюкова».
В истории любого края найдется немало личностей, не являющихся его коренными жителями, но внесших весомый вклад в самые разные сферы жизнедеятельности этого региона. Возьмем главный предмет данного исследования – Селенгинский край Бурятии (подразумевая под ним территорию среднего течения Селенги с центром в Селенгинске). В очень короткий промежуток времени на благо этого края и России трудились: серб Савва Владиславич Рагузинский, украинец Демьян Многогрешный, абиссинец Абрам Ганнибал, пруссак Афанасий Бейтон. Все они родились за тысячи километров от Селенги, но и их трудами Селенгинский край преобразовывался в неотъемлемую часть государства российского, и их трудами прирастала мощь и слава российской державы.
Монгол Бароно Имегенов, наоборот, здесь родился и вырос, а славу сподвижник Петра Алексеевича и гениальный гидростроитель Михаил Иванович Сердюков принес своей родине и России в Вышнем Волочке, за многие тысячи верст от родимой Селенги.
До настоящего времени ни в России, ни в Бурятии не выходило материалов, рассказывающих о детских годах Бароно. Большинство авторов статей рассказывают уже о вышневолоцком периоде деятельности Михаила Ивановича, а из биографических данных приводятся только ответы Сердюкова на допросе в Синоде. И то, если эту информацию пишущий знал. Зачастую же, особенно в публикациях до середины 20 века, говорилось только о его национальности, и то, как правило, неточно: называли его то калмыком, то новгородским мельником и просто крестьянином. единственная статья, в которой сделана попытка (не совсем, на мой взгляд, удачная) прокомментировать и обосновать некоторые эпизоды селенгинского периода биографии М.И. Сердюкова, это статья Э.В. Демина «Происхождение: монгол Бароно сын Имегена. (Выдающийся русский гидротехник М.И. Сердюков)». Правда, и главная цель работы Эдуарда Викторовича – не рассказ о детских годах Бароно Имегенова, а обоснование места его рождения. Данная статья подробно разбирается во второй части этой главы.
Никаких документов о детских годах Бароно не сохранилось. И перед тем как прокомментировать показания Сердюкова в Синоде, я на основе архивных документов и работ историков очень кратко расскажу о том, что представляла собой Северная Монголия в то время, когда там родился и рос сын местного умельца и табунщика, будущий гениальный гидротехник и потомственный дворянин Михаил Иванович Сердюков.
Речь в статье идет о второй половине XVII века. В Русском государстве, вплоть до 1700 г., применялось летоисчисление от сотворения мира, и отсчет месяцев вёлся начиная с сентября. Во всех документах до начала XVIII века, в том числе и в «Статейном списке Ф.А. Головина», на основе которого и написана 1-я часть данной главы, при обозначении годов первая цифра, как правило, опускалась: например, вместо 7190 г. писали 190 г. При переводе летоисчисления «От сотворения мира» на современный Григорианский календарь «От рождества Христова» получается, что 7190 (или 190) г. длился с 1 сентября 1681 г. по 31 августа 1682 г. (1. С. 66) * Здесь и далее первая цифра означает номер источника по списку литературы (стр...), а следующие: буква «С» и число – это номер страницы, с которой взята данная цитата.
Для удобства читателей все даты в книге даны по принятому в настоящее время календарю.

Во второй половине XVII века всё среднее течение Селенги, начиная от Удинского острога и дальше вверх до устья речки Кяхты, где потом пролегла государственная граница, входило в состав Северной Монголии. Первые форпосты русских первопроходцев появились на Селенге чуть раньше, чем у мастера по изготовлению луков и седел Имегена родился сын, названный Бароно. В 1665 г. казаки основали Селенгинский острог1 (см. примечание 1), в 1666-м – Удинский. Но еще более четверти века между Селенгинском и Удинском свободно кочевали монгольские улусные люди, среди которых находилась и семья Имегена Зонтохонова2.
Период, когда Северная Монголия превращалась в самую тогда дальнюю часть Сибирской губернии Российской империи, – интереснейшая, полная драматизма и подвигов история становления государственности на отдаленной восточной окраине России. Об этом периоде еще будут поставлены фильмы, защищены диссертации, написаны книги вроде прекрасной трилогии одного из ведущих краеведов и исследователей Бурятии Эдуарда Демина «Золотая россыпь» Селенгинска».
Заканчивалась эра Великой империи монголов, созданной легендарным воителем Чингисханом. Сложившееся в конце XVI века в Восточной Азии маньчжурское государство с первого дня своего существования явилось силой, угрожавшей независимости Китая, Монголии, Кореи и других стран Азии. Используя раздробленность и разобщенность Монголии, маньчжуры постепенно ломали ее сопротивление и подчиняли своей власти. С севера в это же время настойчиво шли вперед русские казаки. Разорванная на постоянно враждующие между собой ханства и фактически не имевшая общей власти Северная Монголия оказалась между двумя мощными государствами, которые к концу XVII века ее «по братски» и поделили. В 1689 году Халха – Северная Монголия как суверенная территория фактически перестала существовать, превратившись по воле маньчжуров во Внешнюю Монголию, и русским пришлось иметь дело уже не с монгольскими тайшами (титул, которым наделялись прямые потомки Чингисхана и главы родоплеменных объединений), а с могущественной империей Цин.3
Вернемся к Селенгинску, который находился на самом острие всех пограничных событий и конфликтов с момента своего основания в 1665 году и до подписания в 1727-м Буринского договора4. Тогда по указанию Саввы Владиславича Рагузинского5 основали Троицкий острог (будущий город Троицкосавск – ныне Кяхта) и граница отодвинулась от Селенгинска еще на 100 км вверх по Селенге.
Занимая исключительно важное стратегическое положение, Селенгинский острог чаще других подвергался нападениям и провокациям «мунгальских и табунацких»6 владетельных ханов и князей. Пограничные стычки то разгорались до настоящих сражений, то ненадолго затухали. Во многих случаях «чинить смуты и задоры великие, мунгальских неприятельских людей» провоцировали цинские чиновники. Борьба между русскими и маньчжурами велась за «ясашных людей» – подданных, платящих ясак (дань, или налог). Во время конфликтов «селенгинские казаки для ясачного сбору в улусы ездить не смеют, а ясашные люди перестают платить ясак», а то и вовсе уходят из-под руки «Белого царя». Как только часть «мунгал» уходила под царского величества руку, отношения с маньчжурами обострялись, начинались угоны лошадей и скота, и не только у русских и бурят, но и у «мунгал», платящих ясак русским. Казаки в свою очередь делали ответные вылазки, и не однажды это заканчивалось крупными сражениями.
Особенно усилилось противостояние с 1682 года, когда цинское правительство начало готовиться к войне в Приамурье. «В 190 (1682. – Е.С.) году на Селенгинск и Верхнеудинск и на заимки начали нападать монгольские и табунацкие тайши... а селенгинские и хоринские буряты ясаку не платили. Под угрозой монгольских тайшей они чинили смуты и задоры великие». В следующем году благодаря агитации китайцев большинство инородцев отложилось от России (2. С. 53).
В 1684 году около 5000 пеших маньчжурских воинов, 1000 конных при 140 пушках осадили Албазин, который защищали всего 350 человек, и вынудили оставшихся в живых его защитников оставить острог. В то же время другая часть цинских войск направилась к Нерчинскому и Селенгинскому острогам: «В нынешнем 193 (1685. – Е.С.) году июня 11 дня в Селенгинском городе от мунгальских неприятельских людей сидим в осаде, около города и по дорогам везде залегли, ездят человек по сту и по пятьдесят, ис под Селенгинска города конной табун и рогатой скот отгоняют. Русских людей под городом ранят и побивают» (1.С. 18).

Федор Алексеевич Головин

В 1686 году русское правительство принимает решение направить в Забайкалье для урегулирования конфликта полномочное посольство. Об этом периоде сохранился в полном объеме замечательный документ «Статейный список Ф.А. Головина», в котором приведены документы, связанные с посольством Федора Алексеевича Головина7 к китайскому богдыхану. Целью посольства являлось «заключение договора об установлении мира в Приамурье, разграничение владений обоих государств и открытие торговых отношений» (1. С. 10). В толстенном, 800 с лишним страниц, томе почти день за днем зафиксированы события, происходившие в Южном Забайкалье за период с 1687го по 1690 год.
1688 год, последний перед подписанием Нерчинского договора, монголы еще свободно, не платя ясака, кочуют между Удинском и Селенгинском. И не только кочуют, но при случае угоняют у русских лошадей и скот: «...во 196 (1688. – Е.С.) году, декабря в 26 день пошли ис под Селенгинска мунгальские люди, которые кочевали по реке Селенге вниз в свои улусы не вовремя и отогнали у селенгинских всяких чинов людей конской табун и рогатой скот...» (1. С. 239). Это цитата из Указного листа русского посла Ф.А. Головина, данного служилому человеку Ивану Качанову. Отметим этот весьма важный момент. Значит, в то время и «мунгалы», и русские считали эту территорию монгольской. Тот год стал для селенгинцев, как русских, так и монголов, особенно тяжелым и кровавым: маньчжуры поставили цель не допустить посольство Ф.А. Головина в Китай, планируя взять в плен самого посла и тем самым создать для русских невыгодные условия для подписания договора. Нам же эти годы интересны тем, что около 1691 года русские казаки захватили в плен монгольского мальчика Бароно Имегенова. Поэтому чуть подробнее остановимся на событиях, происходивших в этот период.
1687 год: 7 декабря – отряды Очирой Сайнхана8 осадили Селенгинск и распространились до Удинска. В двух верстах от Удинска произошел бой – казаки наголову разбили монголов (2. С. 55); 6 февраля – селенгинские казаки во главе с Демьяном Многогрешным9 освободили группу русских, окруженных монголами в полутора верстах от острога; 6 августа – Д. Многогрешному велено... учинить промысел на мунгальские улусы» (3. С. 42).