Николо-Столпенский монастырь

Речь в статье пойдет о человеке, всего себя посвятившего служению Православию и России. На страницах архивных дел разворачивается история личности незаурядной, сильной духом и верой.

Жизнь монаха Илиодора, в миру Илии, была отдана двум уездам – Вышневолоцкому и Новоторжскому. 44 года прослужил он Богу и людям, из них 19лет в Новоторжском уезде и 22 года – в Вышневолоцком. 46 лет его звали Илия, а потом 22 года – Илиодор. Он был 7 лет учителем, 15 лет священником, затем 22 года монашествовал и 15 из них управлял тверскими монастырями. Автор трех книг.
Мы не знаем, как выглядел иеромонах Илиодор – фотография тогда делала самые первые шаги. Но сын новоторжского дьякона оставил после себя нетленную память. В написанных им книгах, пусть совсем небольших по объему, сохранились сведения, бесценные для потомков.
Я начал знакомство с иеромонахом Илиодором с книги «Историческо-статистическое описание города Торжка», подаренной новоторжским краеведом Евгением Евсеевым. Сразу привлекли внимание слова: «...составленное Новоторжского Борисоглебского монастыря Иеромонахом Илиодором что ныне Строителем Теребенской пустыни». При прочтении книги обнаружилось приведенное в ней упоминание об Удомельском Троицком Иоанно-Богословском монастыре. Информация не была новой, но очень заинтересовала личность монаха-книжника, который тоже занимался краеведением полторы сотни лет назад.
Более 100 лет, с 1764 года и до 20 октября 1872 года, когда была Высочайше утверждена Казанская женская община, в Вышневолоцком уезде действовало всего два монастыря: Николо-Теребенский и Николо-Столпенский. Отец Илиодор в общей сложности прослужил в обеих обителях 16 лет –три года в Николо-Столпенской и 13 лет в Николо-Теребенской. Но обо всем по порядку.
Родился будущий монах и писатель в 1797 году в семье новоторжского диакона Алексия Сретенского. Здесь, в доме родителей, прошли его детство и юность. О домонашеской жизни Илии рассказали клировые ведомости церквей Новоторжского уезда. В 1808 году Илия Сретенский поступил в Новоторжское духовное училище, после его окончания зачислен в Тверскую духовную семинарию, которую и окончил «в 1821 году студентом 1 разряда». То есть Илия не просто успешно заканчивает семинарию, а одним из лучших. И сразу назначается «учителем и училищным инспектором Вышневолоцкого уездного духовного училища», где преподает сразу 7 (семь!) предметов: «греческий, арифметику, географию, историю, катехизис, закон Божий и нотное пение». Это говорит не только о том, что в недавно открытом училище не хватало хороших преподавателей, но и о недюжинных способностях 24-летнего учителя. Да и семинарское образование было весьма разносторонним: давались знания по 15 дисциплинам, от латыни и богословия до поэзии и основ хирургии.
Уездные духовные училища, в которых готовились кадры священнослужителей и учителей церковно-приходских школ, стали открываться по всей Российской империи в начале XIX века.
В Вышнем Волочке такое училище открылось в 1809 году.
Семь лет Илия трудится в Вышнем Волочке, а затем – в 1828 году – переезжает в родной Торжок. В начале сентября 1828 года состоялась его свадьба с Александрой Семеоновной; жениху исполнилось 30 лет, невеста была на 10 лет моложе. Поселились молодые в доме невесты. А 14 сентября 1828 года Илия Алексеев рукополагается в сан иерея и назначается настоятелем Знаменской церкви г. Торжка. Приход церкви состоял всего из 45 дворов, в которых проживало около 300 прихожан. «На содержание священноцерковнослужителей жалованья и постоянного оклада не получается, содержание их скудно», – сообщают ведомости Знаменской церкви за 1828- 1832 годы.
В июле 1829 года в семье родилась дочь Анна, которая через год умерла. Второй ребенок тоже умирает, а 2 июня 1832 года во время родов в возрасте 24 лет умирает и горячо любимая супруга Анна. Скорбь о. Илии была безмерна. На следующий год, несмотря на скудность средств, устанавливает он на могиле жены и детей каменное надгробие. Эпитафия на нем, исполненная на двух языках –латыни и греческом, – говорит о такой любви и великом горе, что в вышедшей через 70 лет книге «Монастыри и приходские церкви города Торжка» они, пожалуй, единственные, приведенные полностью.

После смерти супруги вдовый иерей Илия Сретенский служит еще 11 лет, а затем в 1843 году принимает постриг в Тверском Успенском Жолтиковом монастыре с именем Илиодора. Наследующий год иеромонах о. Илиодор – настоятель Николо-Столпенской пустыни, где и трудится три с половиной года. Потом недолго управляет Троицко-Калязинской обителью, два года подвизается в Тверском Успенском Жолтиковом монастыре и затем четыре года управляет Новоторжским Борисоглебским монастырем.

1 сентября 1853 года о. Илиодора назначают настоятелем Николо-Теребенской пустыни. Здесь было последнее место его службы, и на монастырском кладбище покоится его прах – прах учителя, священника, монаха, писателя. И хотелось бы на этом отрезке жизни иеромонаха Илиодора остановиться поподробнее.
От многих монастырских дел в описях Тверского областного архива остались только названия. Сами же дела не сохранились: сдали ли их для выполнения плана по макулатуре, которые были обязательны для всех учреждений советской России, или просто уничтожили – вряд ли теперь выяснишь. Дел, связанных с о. Илиодором, в описи учтено шесть, из которых в архиве сохранилось  только одно – «О разных неправедных действиях управляющим Николаевской Теребенской пустынью строителем иеромонахом Илиодором» – о следствии, проведенном по доносу казначея пустыни иеромонаха Вениамина, возглавившего борьбу против нового настоятеля. Эти документы позволяют понять и дать оценку и о. Илиодору, и его подчиненным.
Напомним, что в Теребени многие монахи и послушники посылались в виде наказания. Большинство таких монахов и послушников были из недоучившихся семинаристов, исключенных из училища по самым разным причинам. Жили насельники при прежнем настоятеле мирно, вольно, частенько нарушая монашеские обеты. Все дела в обители вершили казначей да 2-3 старших монаха. Отец Илиодор круто начал менять порядки. На нового настоятеля сразу же пошли жалобы в «вышестоящие инстанции», благодаря которым и осталась память об иеромонахе-писателе.
Первый донос казначея о. Beниамина помечен сентябрем 1854 года: «...держиту себя на руках все деньги, какие только поступили в монастырь... не представляя книг к подписанию ни мне казначею, ни старшей братии». Печаль казначея и старшей братии вполне понятна: кому понравится, когда отлучают от контроля над казной.
Как видим, главной причиной доноса была позиция нового настоятеля. А другая причина была в том, что новый казначей был переведен в Теребени из Краснохолмского Антониевого монастыря. Там после смерти настоятеля о. Паисия были вскрыты крупные нарушения, в которых был замешан и иеромонах Вениамин, служивший при о. Паисии казначеем. Естественно, что о. Вениамину хотелось реабилитироваться, показать себя ревностным служителем. А самым лучшим свидетельством этого, по мнению опального монаха, был донос на неправильные действия нового настоятеля. Тем более что о. Илиодор, круто менявший старые порядки, не всегда вписывался в прокрустово ложе правил, постановлений и законов, которые к тому же можно было трактовать и так, и эдак. Интересно отметить, что обвинял его о. Вениамин в тех же грехах, за которые был наказан сам.
Тесно было умному, деятельному книжнику среди недоучившихся семинаристов, почти не обращавших внимания на состояние монастырского хозяйства. Проводивший первую проверку архимандрит Краснохолмского Антониевого монастыря иеромонах Иннокентий отмечал в первую очередь именно деловые качества нового настоятеля, его хозяйственность, заботу о насельниках, желание благоустроить обитель: «В кельях по 3 – 5 человек, стены сырые, а кровать одна. Илиодор оказал свое намерение поставить кровати в кельях или на крайний случай скамьи, исправить печи, поставить около храма решетку, чтобы лошадей не ставили у самых стен храма. Что я одобрил».
Что касается монастырской казны, то Иннокентий рапортует в консисторию, «что все оказалось на месте, книга заполнена, деньги в сумме 4688 руб. 93.5 коп. хранятся в железном ящике». Присутствовавший при проверке Вениамин заявил, что «ключи от сундука только у Илиодора и он, Илиодор, при всех заявил, что никому их не даст, пока он управляет монастырем». Следует отметить, проведенное повторное следствие показало: недоверие Илиодора к казначею и старшей братии было вполне оправданно.
О. Илиодор, комментируя поведение казначея, пишет: «Изо всего дела видно, что казначею самому хочется быть большим и поставить меня в совершенную от себя зависимость. По слабости прежнего строителя Сергия в сей пустыни укрепились разные злоупотребления».
После проверки, проведенной о. Иннокентием, в декабре 1854 года было назначено повторное следствие ввиду нового доноса о. Вениамина на имя самого архиепископа Гавриила, в котором казначей обвиняет настоятеля в еще более «страшных» грехах. Продолжалось новое следствие несколько месяцев, потом больше года шла переписка. Вело следствие Вышневолоцкое духовное правление под непосредственным контролем Тверской духовной консистории. Были тщательно допрошены все лица, имевшие какое-либо отношение к делу, то есть фактически все насельники монастыря. В ходе следствия было выявлено все, что обычно скрывается от посторонних глаз и не выносится на всеобщее обозрение. Перечислены неблаговидные поступки всех участников конфликта: о. Илиодора, о. Вениамина, иеромонахов, послушников, настоятелей сельских храмов. Но даже человеку пристрастному было видно, что дела Илиодора перевешивают его грехи.
Доносчик явно переусердствовал. О. Илиодор отмел большинство его доводов, касавшихся ведения хозяйства монастыря. В этом проверяющие были на стороне нового настоятеля. В деле приводится немало фактов его рачительного хозяйствования: «Работники нанимались не в Торжке, или Вышнем Волочке, а на месте и ценою самою выгодною, много меньше сметы. Церковь оштукатурена изнутри и снаружи за 120 руб. серебром, а положено по смете 360 руб.». А что касается обвинений в пропуске служб и несоблюдении некоторых монастырских правил, то проверяющие сочли, что для настоятеля важнее все-таки налаживание хозяйства.

Николо-Теребенский монастырь

Поэтому главным итогом следствия можно считать официальное утверждение иеромонаха Илиодора строителем Николо-Теребенской пустыни. Казначей же, пытавшийся всеми силами выжить настоятеля и применявший во время следствия весьма непотребные приемы, был переведен в Кашинский Дмитриевский монастырь.
На следующий год о. Илиодор «за усердную и полезную службу» награждается наперсным бронзовым крестом на Владимирской ленте в память войны 1853 – 1856 годов. Через два года, 2 мая 1859-го, настоятель награждается золотым наперсным крестом, а еще через год Святейший Синод объявляет о. Илиодору «совершенную признательность за пожертвование 1500 экземпляров своих книг в пользу вдов и сирот духовного звания».
Казалось, все неприятности для настоятеля позади. Но, вероятно, были и могущественные противники его методов хозяйствования. 20 марта 1859 года в Теребени из Старицы переводят 35-летнего монаха Аркадия и через год назначают казначеем. Вновь назначенный казначей почти сразу же пишет на настоятеля донос. На сей раз следствие длится недолго, и уже 29 мая 1861 года о. Илиодора лишают должности настоятеля «за неверное записывание в книги сумм и самовольное распоряжение хозяйством монастыря». А еще через год появляется Указ Тверской консистории от 8 июня 1862 г за № 5795, которым выносится окончательный приговор: «За многие беспорядки, опущения и незаконные действия, допущенные иеромонахом Илиодором по управлению Теребенской пустынью, от должности строителя оной пустыни уволен». Сразу же увольняется с должности казначея и о. Аркадий – официальная версия по болезни.
Странностей в этом скоротечном отстранении о. Илиодора много. Получив за последние перед отстранением три года четыре (!) награды, 63-летний настоятель отрешается от должности по доносу молодого монаха Аркадия, прослужившего в монастыре чуть больше года. Причем о. Аркадий был в свое время исключен из духовного училища, 13 лет прослужил рядовым монахом и ни разу за эти 13 лет не был хоть как-то отмечен. Переводят о. Аркадия в другой монастырь по его желанию (?) и почти сразу же назначают вторым лицом в монастыре. Хотя в 1861 году в Теребенской пустыни проживало 5 иеромонахов, каждый из которых был намного опытнее и старше. Сразу же после отставки о. Илиодора о. Аркадия увольняют из казначеев, и опять по его (?) просьбе. Настораживают в первую очередь переводы пожеланию, что противоречит одному из главных постулатов монашества – вступающий в монастырь дает обет послушания, то есть отказа от своей воли. 15 октября 1863 года о. Аркадий определяется казначеем Новоторжского Борисоглебского монастыря, но через несколько месяцев увольняется и оттуда, и опять по болезни. Возможно, в Торжке о. Аркадий выполнял, как и в Теребенях, какую-то возложенную на него «миссию» или просто пришелся «не ко двору».
После отстранения от должности о. Илиодор остается в монастыре рядовым монахом. «Ныне сполняет чередное священнослужение и поет на клиросе. Поведения хорошего,» – записывает про него в 1863 году настоятель о. Нил. Спустя непродолжительное время о. Илиодор заболевает. Через год с небольшим, в январе 1865 года, в своем отчете и.о. настоятеля иеромонах Нил пишет: «Ныне по болезненному состоянию и преклонных лет к послушаниям мало способен». В том же 1865 году в возрасте 68 лет иеромонах Илиодор скончался.
Упокой, Господи, душу раба твоего иеромонаха Илиодора!

При подготовке материала автор использовал документы из Государственного архива Тверской области