Коротко об авторе. Терновская Людмила Николаевна родилась 4 октября 1906 года в Вышнем Волочке в семье главного ветеринарного врача Вышневолоцкого уезда Николая Михайловича Терновского. С 1927-го и примерно до 1937 года работала в вышневолоцкой газете «Наш край» корректором – к этому периоду относится и публикуемый здесь отрывок из её воспоминаний. Людмила Николаевна два года работала вместе с Иваном Рябовым – известным тверским журналистом и писателем и была даже влюблена в него. Но об этом в нашей следующей статье. Автору этих воспоминаний год назад исполнилось 100 лет.
Полевой (настоящая фамилия – Кампов) Борис Николаевич (1908-1981). С начала Великой Отечественной войны работал военным корреспондентом на Калининском фронте. Широкую известность в стране и за рубежом получила книга «Повесть о настоящем человеке» (1946). С 1962 г. главный редактор журнала «Юность», с 1967-го секретарь правления Союза писателей СССР. Награжден двумя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, а также Золотой медалью Мира (1968), иностранными орденами и медалями.
...С Борисом Полевым я познакомилась в типографии, сразу договорились о встрече нашей компанией вечером. Первое впечатление было такое: шумный, веселый, задиристый, немного позирующий. Вечером в горсаду, когда к нам подошли знакомые молодые парни: он, Исаков и еще кто-то, – Полевой довольно бесцеремонно взял меня и еще кого-то из нас под руки, отстраняя остальных. Моей сестре это не понравилось, и она ему что-то надерзила. Это вызвало с их стороны дружный и заливистый смех. Но вечер прошел сверх ожидания весело. Борис Полевой был в ударе. Чувствовалось, что он в карман за словом не полезет, мгновенно реагируя и осмеивая все недостатки и нелепости в жизни Вышнего Волочка. Часто повторял почему-то слово «плёт». Нам было непонятно это, но, кажется, он этим рисовался.
На другой день Полевой пришел в горсад в компании журналистов довольно поздно. Мы направились домой с провожатыми. Борис догнал нас, втиснулся в серединку и опять получил от сестры отпор. Это только раззадорило Полевого, и он без умолку смеялся, дарил всем эпитеты, стараясь этим никого не обидеть. Помню, как ему самому понравилось, что он фамилию одного парня «Васильев» переделал на «Власов» и громко смеялся, нам же было немного обидно, что он считает себя выше вышневолоцких парней. Разве мы тогда думали, что этот тверской балагур в будущем будет известным писателем, что он пройдет Отечественную войну и напишет известное произведение, «Повесть о настоящем человеке», да и много других произведений, талантливых и ярких, вошедших большим вкладом в советскую литературу!
На третий день Полевой пришел в типографию попрощаться, взял адрес. Приезжал он еще раз с Рябовым (когда последний был уже редактором газеты «Наш край»). Конечно, встреча была в горсаду той же компанией. Ясно, что журналисты остроумничали, хохотали до слез и нас смешили. Мы, девчата, острить особо не умели, но повод для этого давали, и этого было достаточно. Как знать, может другим, более солидным людям или принявшим на себя титул начальника казалось, что редактору и журналистам не совсем подобает вести себя по-мальчишески, но ведь им и было всего 20 – 25 лет! Зато сколько искренности, непоказухи. Сколько дружеских, веселых, проникновенных слов слышали мы от них. Они как бы соревновались в острословии.
На другой день Полевой уехал. В конце января 1928 г. получаю письмо от Бориса Полевого.
«Уважаемая Людмила Николаевна!
Странная мысль, не правда ли, написать Вам? Почерка Вы моего не знаете и, верно, удивитесь, увидев сии неровные и густо сплетенные строчки... Наверное, забыли долговязого молодого человека, который громко и неприятно смеялся, говорил много глупостей и часто повторял смешное слово «плёт». Теперь, наверное, вспомнили? Там, в горсаду, в компании молодых саврасов, в том числе и нашего уважаемого Ивана Рябова. Чай, потом долго ругали?..
Начал писать, а писать нечего. Поэтому кончаю так же неожиданно, как и начал. Не поминайте лихом.
От меня поклон Вашей свирепой сестре. А Вам поклон от известного по нашим местам юмориста-сатирика, любимца публики, любителя пива, обожателя женского пола и, между прочим, поэта Григория Пантюшенко. Бор. П.».
Прошло около месяца. Еще письмо от него в ответ на наше.
«Две сестры!
Вы извините, что я вас так называю. Конечно, виноват, но заслуживаю снисхождения по двум пунктам: во-первых, я не знаю имени и отчества одной из адресаток. Во-вторых, с представлением о вас у меня почему-то ассоциируется образ «Трех сестер» Чехова. Та же тоска по шуму, ощущение провинциальной тесноты, тяготы грязными улицами Волочка и т.д., и т.п. И те же глаза, которыми вы следите за каждым, кто уезжает за границу вашего богоспасаемого города. Зря это вы так... Впрочем, что я... Ведь я же не имел долга, а вы не жалуетесь...
Жаль, что вы мало мне написали, так что, в сущности, не на что отвечать! Человек я абсолютно не занятый и в большинстве свое время провожу над топлением... печек. Сейчас, в связи с наступлением теплых (более или менее) дней, печки топить придется мало, так что совсем не занят. И кроме всего прочего сообщаю, что очень люблю читать письма. Итак, кончаю! Слишком мало с вами знаком, не знаю, о чем вам писать.
Думаю, что не оставите без ответа.
Жму руки. Б. Полевой.
Кстати, Пантюшенко, он ко всем прочим перечисленным уже мною титулам – теперь еще и студент».
На этом переписка с Борисом Полевым кончилась.
Прошло много лет. Окончилась война 1941-1945 гг. После нее наступил период восстановления народного хозяйства. Тверь уже была переименована в город Калинин. Даты освобождения Калинина от фашистских захватчиков всегда отмечали, а двадцатилетие со дня освобождения Калинина отмечали особо торжественно: возлагали венки к обелиску Победы, выступали от разных организаций. В театре было торжественное чествование героев, выступления были посвящены этому событию.
Организатором этой встречи был и мой сын, живший в Калинине и работавший там. Приехали представители воинской части, освобождавшей Калинин во время войны, в том числе генерал Ротмистров (маршал Конев не смог приехать по болезни), и, конечно, прибыл Полевой – уже прославленный писатель-тверяк, который очень любил свой родной город (он уже жил в Москве) и всегда поддерживал с ним связь. Мне особенно запомнилось выступление Бориса Полевого. Речь его была яркой, воодушевленной, начиненной интересными событиями из военной жизни, пронизанная большой любовью к Родине, к родной Твери, где он провел детство, юность и работал. Он был уже не тот балагур, в нем сквозили умение властвовать собою, уверенность в себе. Прошедшие лихие годы войны, фронтовые дороги наложили отпечаток и на внешность. Но что-то всё же чувствовалось в нем прежнее, я бы сказала – озорное, какая-то разудалость.
Позже я бывала в Калинине в музее им. Салтыкова-Щедрина, где были открыты экспозиции, посвященные творчеству И.А. Рябова и Б.Н. Полевого. Я тщательно и с интересом рассматривала фотографии, рисунки, материалы, рассказывающие об их жизни, о значительном вкладе в советскую литературу нашими тверяками-писателями. Всё мне было близко, знакомо и очень дорого... |
