Кажется, было это недавно, а прошло почти пятнадцать лет, как я собирал материалы о пребывании в Вышнем Волочке первого космонавта планеты Юрия Алексеевича Гагарина. Кстати, это единственный город в Тверской области, где побывал космонавт – благодаря В.И. Гагановой. Каждый год к 12 апреля прекрасный фоторепортер и фотохудожник В.А. Уточкин приносил снимки об этом событии. Он приносил их в редакции города, области начиная с 1962 года, и конца им не было. Думаю, еще много лет он мог бы снабжать газеты фотографиями Юрия Алексеевича, но вот уже три года, как ушел из жизни.
Нет с нами и прекрасного краеведа, автора многих книг о предприятиях города Виктора Семеновича Гущина. А ведь он один из тех, кто освещал приезд Гагарина в местной печати, и собирался рассказать о деталях того визита, которые не вошли в газетные отчеты.
Мне посчастливилось побывать в городе Гагарина, бывшем Гжатске, где еще застал в живых мать и отца космонавта. Будучи фотокорреспондентом кувшиновской газеты «Знамя», я ездил на родину космонавта вместе со школьниками поселка Ранцево. Эти впечатления, а также рассказы очевидцев приезда Юрия Алексеевича Гагарина легли в основу главы моей книги «Тверской посох». Прошло почти десять лет со дня выхода книги, и я решил познакомить читателей «Древнего Волока» с рассказами о Ю.А. Гагарине, которые в газетах не публиковались. В них нет места повествованию о пышной встрече с руководителями города и области, о торжественном собрании в театре, а только о человеческом общении с жителями города.
Скажем большое спасибо нашей землячке Герою Социалистического Труда В.А. Гагановой, заманившей космонавта в Вышний Волочек.
Те годы были зенитом славы двух людей. Валентину Ивановну знали все в Советском Союзе, Юрия Алексеевича – во всем мире. Космосу поклонялись восторженно и трепетно, как божеству, трудовому геройству – во всей печатной продукции. Прядильщицу и космонавта приглашали на конгрессы, съезды, конференции. И не высший был их уровень, если Гагарин не делился, почему сказал «поехали», а Гаганова не повествовала о трудном переходе в отстающую бригаду. Удивительно, что встретились они только в 1962 году на ВДНХ, через год после полета Гагарина в космос.
На том совещании молодых рабочих, а скорее комсомольских секретарей разного уровня, пряха и космонавт призывали «учиться, учиться и учиться». А вечером традиционное застолье вскипело яствами и горячительными напитками.
Шутки, анекдоты, тосты. Все тянут фужеры к первому космонавту, стараясь перекричать соседей, а Валентина Ивановна, оказавшись рядом с женой Юрия Алексеевича, ведет неспешный житейский разговор:
– Небось, переживала, как по радио услышала, что взлетел к солнцу?
– Еще как!
– А дочери?
– Те больше радовались, что их папка первый в космосе.
– Верно, не видишь мужа неделями?
– Если бы!.. Месяцами! – вздохнула. – Вот сегодня повезло – встреча в Москве, так вместе сидим! Чуть стих звон бокалов и поплыли в сигаретном дыму «На пыльных тропинках далеких планет...», «Речка движется и не движется...», «Выходила на берег Катюша...», знаменитости сочли удобным исчезнуть.
Это короткое знакомство сделало Валентину и Юрия закадычными друзьями. Выведав возраст Валентины – на два года старше, Юрий стал называть ее «мать».
Приезжая в Москву, Валентина первым делом звонила Юрию и попадала в компанию его друзей как своя. А Юрий стал близким мужу и сыну Валентины. Сережка, сын, наверное, единственный, кто в те годы ударил космонавта.
Как это было? Прихватив Сережку в очередной раз в Москву, мама не забыла сходить в «Детский мир». Вернулись в гостиницу с набором коричневых корабликов. Их-то и увидел Юрий Алексеевич, переступив порог номера. Поддразнить малыша он был горазд и сразу присел на корточки.
– А у тебя никак шоколад? – взял кораблик в рот. – Съем-ка я один!
– Не соколад это, а лодки, – топнул ногой Сережка. – Не ешь, говорю, мои лодки, – подбежал и влепил кулачком по губам Гагарина.
Валентина охнула и накинулась было на сына. А Гагарин смеется: «Правильно, Сергей, не давай свой флот в обиду!»
О встречах с Гагариным Валентина подробно рассказала в Вышнем Волочке. Тогдашний первый секретарь горкома КПСС Т.Ф. Полянская однажды произнесла мечтательно:
– А может, Гагарин приедет в наш город? Посмотрел бы, как живет провинция. Мы бы в грязь лицом не ударили!
– А почему бы и не пригласить? – сразу загорелась Гаганова, представив, как порадуются девчата на хлопчатобумажном комбинате. – Он парень простой – знаменитости из себя не корчит. Попробую.
Всё оказалось проще, чем думалось. На очередной вечеринке с космонавтами Валентина поддела Юрия:
– Ты всё по столицам разъезжаешь, а заглянул бы в наш текстильный городок, где «на десять девчонок по статистике девять ребят». Это в песне, а по правде – и того меньше.
– Да с удовольствием! Только ведь знаешь, что себе не принадлежу. Договаривайся с Каманиным.
Это и стало самым трудным. В первый раз нарвалась на заместителя Каманина, а тот привычно затянул: «Это сложно. У Юрия Алексеевича встречи до конца года расписаны.
Вряд ли получится. Разве что исключение сделать для Гагановой». Долго Каманина было невозможно застать. А когда поймала наконец Н.И. Каминина, тот ответил вопросом на вопрос:
«А сам Юрий Алексеевич согласен? Тогда проблем нет! Договаривайтесь!»
...Чтобы первый космонавт случаем не проскочил Вышний Волочек, В.И. Гаганова и Т.Ф. Полянская подсели к нему в вагон, когда поезд из Москвы сделал остановку в Калинине. А по приезде доставили в гостиничный номер в Красном Городке. Поторопились распроститься после вечернего чая, чтобы не мешать отдыху перед напряженным днем, да напрасно: всю ночь Юрий провел с горничными за партиями домино. Не могли старушки упустить шанс расспросить знаменитость про житье-бытье. Им сладко было слушать, что родители космонавта из крестьян, что босоног был Юрка да хулиганист в детстве, а сейчас, с ними, не чванлив. Вот и пролетела ночь в разговорах. Юрий только прилег, когда в коридоре застучали каблуки организаторов приема.
«Пока не посмотрю, не пропущу…» |
А тем временем по незримым проводам шелестел по городу слух о приезде космонавта: «Слышали, Гагарин в Волочке?» И всяк изобретал для себя повод увидеть, а лучше – потрогать человека, побывавшего за пределами Земли. Сегодня это понять трудно – так привыкли к взлетам и посадкам космонавтов.
Спокойны девчата на хлопчатобумажном комбинате: им Валентина обещала «везти Гагарина в первую очередь». Она и выпалила, когда обговаривали маршрут: «Сначала на мой комбинат!» Гагарин пожимал плечами: «Мать, как скажешь! Я гость!»
Детали дневной программы уточнили, и автомобили отплыли наконец от горкома партии. На улице уже глазел, кричал народ, и милиционеры справлялись с напором его. Путь лежал к железнодорожному вокзалу. Виадука через магистраль Москва – Ленинград тогда не было, и в салоне «Волги» хозяева деловито обсуждали:
– Не пришлось бы простоять на переезде!
– Да пассажирских поездов, вроде, в это время нет.
– А грузовые?
Издалека щурились на переезд, вострили ухо. Стука колес ни с той, ни с другой стороны не слышно. Полосатая поперечина вздернута, можно и облегченно вздохнуть: «Проскочим!» Но, когда оставалось метров пятьдесят, шлагбаум вдруг вздрогнул и заопускался. «Надо же, не повезло! – огорчилась Полянская на первом сиденье. – Народ и так на комбинате заждался. Неужели надолго? И приоткрыла дверь, чтобы выяснить. Да к «Волге» уже шаркала женщина в телогрейке.
– Который тут Гагарин? – наклонилась к водителю.
Тот хотел дать отповедь, как в инструкции писано, а увидел восторг в глазах под батистовым платком и осекся.
– Пока не увижу Гагарина своими глазами, не пущу, – выкрикнула с вызовом. Юрий Алексеевич и переговаривался с пассажирами, и приглядывался к ситуации. Подобная просьба женщины была первой в его земных поездках, но не неожиданной.
Выскочил из автомобиля, огладил шинель и, улыбающийся, шагнул к «генералу» переезда:
– Вот он я! Смотри сколько нужно!
Она обласкала взглядом ладную фигуру космонавта, махнула смущенно рукой:
– Да я одним глазом на вас посмотреть! Чтобы детям рассказать. А то они говорят: «Мимо тебя, мама, будет проезжать, а ты и рассмотреть не сумеешь!..» Светлой дороги Вам, Юрий Алексеевич! Живите долго нам на радость! – и засеменила к железному колесу с ручкой – поднимать черно-белый шлагбаум. Он взлетел и задрожал над скользнувшими по рельсам автомобилями.
| Всем автографы не достались |
А во дворе хлопчатобумажного комбината разливанное море людей. Ждут знаменитость, сужая и проход для «хлеб-соли». Блюстители порядка в форме и без сцепляют и расцепляют руки, хрипя в сотый раз: «Соблюдайте порядок!» Сумятицу вносят обладатели фотоаппаратов. Каждый хочет сделать «снимок века». Но их оттесняют, признавая только тех, кто мелькает часто, в том числе у трибун во время демонстраций.
У Валентина Александровича Шпанского такая привилегия есть, а еще его знают по зычному голосу на спортивных соревнованиях. Он со своим «Киевом» на такой редкий случай запасся десятком заряженных пленок и длиннофокусным объективом. Про себя решил: нажимаю на
спуск непрерывно, чтобы каждый шаг Гагарина стал документом.
«Едут! Едут!» – пронеслось по толпе. «Волги» едва развернулись. Сдерживать людей удавалось только до того момента, когда улыбка Гагарина расцветилась в распахнутой дверце. В ту же секунду, сметая кордоны охраны, хлынули к нему девчата, как одна с блокнотами, открытками и авторучками в мозолистых ладонях. Напор их удалось остановить в метре от космонавта. Прорвались единицы, но и тех оттаскивали, обрывая хлястики и пуговицы. Несколько автографов Гагарин всё же успел дать.
В глубине толпы девчатам не сочувствовали: «Мало ли что? Бывают и ручки-самострелы!» А Валентин Александрович тем временем раз за разом надавливал кнопку фотоаппарата, отгоняя мощным басом заслонявших объектив съемки. Обратил на себя внимание и Гагарина. Тот хотел даже попозировать активному репортеру, но, зорко стрельнув взглядом в его сторону, вдруг бросил: «Товарищ фотограф, у вас видоискатель не в ладах с объективом!»
В азарте съемки Шпанский не обратил внимание на реплику, посчитал шуткой. А Гагарина уже проглотили двери фабрики. И одни, усладив взор созерцанием космонавта, уходили, другие оставались – в надежде увидеть его поближе на обратном пути.
Валентин Александрович, довольный, упаковал бережно отснятые пленки. Вечером того же дня с нетерпением погрузил «космонавта» в не раз отфильтрованный раствор, строго отмерил минуты. С волнением вытянул мокрую пленку из бачка, мечтая увидеть шедевры. Щурил глаза, дырявил кадры светом лампочки и долго соображал, почему нет того, на что смотрел в видоискателе. То негатив с пуговицами, то с погонами, то с фуражкой. И наконец признался себе, что Гагарин не шутил про дальномер. В спешке, трепетном ожидании встречи Валентин Александрович не передвинул его всего на одно деление, и поэтому видел в видоискателе «Киева» один план, а снимал совсем другой, более крупный.
В прядильном цехе Валентина стрекотала Гагарину про своих подруг и знакомила, про прядильные машины – как работают, учила космонавта присучивать нить. Гагарин излился потом – никто не предложил снять шинель, – обжег пальцы, но освоить ремесло так и не сумел. Фотокорреспонденты вились вокруг, толкая друг друга локтями, ставя синяки: космонавт осваивает профессию прядильщицы – снимок-то на первую полосу любой газеты!
Автографы Юрий Алексеевич писал непрерывно на любых клочках бумаги, улыбался всем, шутил. Но с заметным облегчением вышагнул из дверей фабрики.
Намечая дорогу по городу, Валентина обошла в ней посещение своей квартиры. Тогда одновременно и гордились и стеснялись скромности существования. Ей не хотелось принимать Гагарина в двух маленьких комнатушках. Но космонавт был на этот счет другого мнения. Миновали знакомый переезд с заблаговременно поднятым шлагбаумом. Гагарин приветливо помахал хранительнице порядка, вспомнил про свой рапорт и вдруг повернулся к Валентине:
– А ты что же, мать, не хочешь меня в гости пригласить?
– Почему так считаешь? Пожалуйста, заедем.
Едва автомобили завернули в тесный двор, как стали стекаться люди. И скоро было пушкой не пробить во дворе, на лестницах. В квартире же двигались боком, чуть дыша. Валентина подсказала подругам, где чай, спички, холодильник они сами распотрошили. Гагарин тесноте не удивился, рассматривал мебель, картины на стенах, подарки. А стол заполнялся чашками, бутербродами, колбасой. Разлили горячий чай, пошутили по разным поводам, перекинулись анекдотами, и Гагарин поставил чашку:
– Вот и посмотрел, как живешь. Поехали дальше!
Городской прокурор и начальник милиции прокладывали дорогу гостю. А потом сгоняли любопытных с крыш автомобилей. Всем хотелось поближе рассмотреть человека, побывавшего в заземном пространстве. Удавалось же не каждому, что и послужило причиной одной жалобы.
| «Не дают встретиться
с национальным героем…» |
Посещение стекольного завода «Красный Май» у Гагарина вызвало восторг от хрустальных и сульфидно-цинковых экспонатов. Кое-что получилось здесь у него и с освоением профессии стекловара: пробовал выдуть вазу. Так что в Вышний Волочек возвращался довольный. А в центре города уже шумел главный сход жителей. Мобилизованные активисты тонкой шеренгой охраняли возможный путь движения знатного гостя. Но вряд ли могли бы сдержать толпу, если бы не хитрость организаторов.
Главная встреча с Гагариным – в театре. Вход туда по пригласительным билетам и только сверхнадежным в быту и на производстве. Но даже с пригласительными попали не все. Как рассказывал мне перед отъездом в Израиль Б.А. Эфрос, фотокорреспондент ТАСС Н. Чамов в театр не пробился. Его так замяли, что пришлось передавать фотоаппарат более удачливому коллеге.
Людское море волновалось в сквере у театра, на проспекте Ленина. А Гагарина провезли закоулками Первомайской и через арку к черному входу в театр. Приосанился он в кабинете директора Г.Н. Зайцева. Того уже проинструктировали чекисты: «Если захочет есть или пить – никаких официанток. Сами будете приносить. За всё отвечаете!»
Георгий Николаевич перетрясся от волнения. Но Гагарин явился, повесил шинель, сел и разом снял напряжение. Что-то говорил, на что-то отвечал, рассказывал анекдоты с картинками, пригубливал стакан с «Кашинской». А человеческое море тем временем разведало, что Гагарин уже в театре и сначала одиночными, потом десятками и сотнями голосов стало скандировать: «Га-га-рин! Га-га-рин!»
Показать космонавта в окне сочли небезопасным – еще помнили о том, как ухлопали Джона Кеннеди. Но пришлось. Принесли весточку из верхнего эшелона власти, где ни на минуту не упускали из виду Гагарина. Кто-то из жителей, с помощью телефонисток, отправил в посольство США крамольную телеграмму: «Нам не дают встретиться с национальным героем. Примите меры».
«Верх» советовал отреагировать на телеграмму. А как? Завели речь о том, чтобы показать Юрия Алексеевича в окне. Спросили его: «Как к этому отнесетесь?» Гагарин развел руками: мол, мне все равно и не от меня зависит. При этом кивнул в сторону шушукающихся чекистов. На диванчике сидели Г.Н. Зайцев и местный краевед М.Т. Смирнов, отряженный сопровождать космонавта в качестве экскурсовода. На них-то и поглядывали блюстители безопасности космонавта.
– Будете для Гагарина телохранителями, – наклонился к двум патриотам главный. – Идете к окну и прячете за своими спинами Гагарина. Он выглядывает из-за вас и машет рукой. Изображайте на лицах сплошное радушие.
На что не пойдешь, если патриот! И вот трио, сцепленное наспех, продвигается к окну мелкими шажками. «Телохранители» – Георгий Николаевич и Михаил Тимофеевич – просеменили к окну и остановились. Гагарин просовывает руку и машет, машет, приветствуя народ.
Рев толпы неописуем. В воздух летят шапки, рвутся крики: «Ура! Наша взяла!» Поворачиваясь влево, вправо, Юрий Алексеевич оттер «телохранителей» и скоро уже двумя сжатыми руками жарко вытягивался из окна. Побледневшие от невыполненного задания директор и краевед едва дождались, пока космонавта заторопили в переполненный зал театра.
Были дежурные выступления представителей, Гагановой и подробный рассказ космонавта о полете в космос, о чем сегодня можно прочитать в десятках книг. Потом небольшое застолье в кабинете с шаблонными тостами: «За здоровье первого человека в космосе! За партию, воспитавшую Гагарина! За город текстильщиков!» И снова черный ход, чтобы исчезнуть.
А народ всё стоял у театра, не желая верить, что Гагарин уже уехал. И только погашенный свет в окнах, скрип запираемых дверей убедили в этом. Разошлись.
В гостинице Гагарина ждал ужин. Официальный, с приглашением избранных. Для такого дела мобилизовали лучших поваров города. Что столы должны ломиться от яств, говорить не приходится. И готовя их, стучат ножи, кипят котлы. Течет пот с разрумянившихся щек дородных женщин, какими славятся кухни общепита.
И вдруг дверь распахнулась, и в облаке пара глянуло на поваров знакомое по бесчисленным фотографиям лицо. Секунда замешательства: замерли мутовки и ножи. Юрий Алексеевич поздоровался и неожиданно попросил:
– У вас нельзя картошки в мундирах поесть да молочка попить? А то надоели эти деликатесы!
Засуетились. Махнули передниками по табуреткам и враз несколько придвинули к космонавту – выбирай. Навалили в большую тарелку жареного картофеля – в мундирах не оказалось – и кипяченого молока налили. Расспрашивать здесь не стали. Сочувствовали уставшему человеку. Уставшему не физически, а от свалившейся славы, от шумихи, поднятой вокруг имени. Им стало его по-матерински жаль, как он по-детски прихлебывал молоко и о чем-то думал. Несколько секунд. Внезапно Юрий Алексеевич встрепенулся, будто вспомнил, что его должны видеть только бодрым: вздохнул и поставил порожнюю кружку на стол: «Вот уж спасибо вам. Теперь мне никакой ужин не страшен». И исчез за дверями.
Главное застолье затянулось за полночь. Официальные лица устали и потихоньку потянулись к выходу. Осталась молодежь, донимая космонавта расспросами. А тот слушал, слушал, да и озорно подмигнул: «А неинтересно вы живете! Всё почины, да учеба – отдохнуть некогда!»
Такую обиду мало кто перенесет. И посыпались легенды про местную рыбалку.
– Ловлю на слове! – усмехнулся Гагарин. – Слабо свезти на рыбалку?
– Да хоть сейчас!
– А вот сейчас!
Переглянулись комсомольцы и вроде испугались вырвавшегося обещания: знали, что Гагарина охраняют день и ночь. Но показать свой испуг – еще хуже. Уговорились встретиться через четверть часа в ближайшем переулке. Ушли. Юрий Алексеевич сделал вид, что укладывается спать, и, обманув бдительных сторожей, выскользнул из гостиницы.
И вот по ночному городу несется «Москвич» на окраину, в цыганский край, где живет жених второго секретаря горкома комсомола Лиды Смирновой. Маленький ужин. Пока ищутся снасти, высокие сапоги, телогрейка да ключи от лодки, Юрия Алексеевича сажают на диван.
Космонавт прикрыл глаза, несколько раз вздернул головой и стал медленно сползать по дивану, пока не уложил румяную щеку на круглую жесткую подушку. И заснул, утомленный предыдущей бессонной ночью да дневными передрягами. Попытались будить – не помогло. А потом одумались, раскаиваясь, что затеяли эту авантюру. Да знали, что Гагарина спохватились и ищут. А потом и черные машины подкатили к дому. Юрий Алексеевич защищал ребят как мог. Брал вину на себя. При нем особенно выговаривать «похитителям» не стали, но на следующий день крепких слов они наслушались в избытке.
5 апреля Юрий Алексеевич Гагарин провел еще одну встречу. После обеда его провожали до границы Вышневолоцкого района. Долго махали рукой. Первого космонавта планеты ждали очередные встречи на высоком уровне и торжества в День космонавтики. Позади же он оставил след в сердцах тысячей жителей небольшого верхневолжского города Вышнего Волочка. |
